Возмущаться и просить убрать, бесполезно. Он свято уверен, что если платит кому-то за уборку, то имеет полное право разводить свинство. Горничной приходится, будто не в доме прибираться, а в хлеву.

— Оля, — ухмыляется супруг, когда я появляюсь на пороге нашей спальни. — Ты сегодня раньше обычного. Что-то случилось? — подходит и коротко целует в щёку. — Где сумки?

— Здравствуй, Дамир, — шепчу и захожу в комнату.

— Ты заболела? — падает на кровать и закладывает руки за голову. — Как мои тесть с тёщей?

Смотрю в тёмные глаза супруга и не понимаю, как он может так спокойно со мной разговаривать, после того как развлекался с другой в нашей постели ещё несколько часов назад?

— Ты чего такая тихая? — хмурится. — Случилось, чего? — кажется, начинает нервничать.

— Дамир, — присаживаюсь на край кровати, — у нас всё хорошо?

— Ну да? — усмехается. — Тебе маман что-то наплела?

— Что? Нет. Я... — замолкаю, не решаясь сказать то, ради чего приехала.

— Ты...

Супруг смотрит на меня уже совершенно невесёлым взглядом. Резко садится и впивается в мои глаза своими:

— Говори, — приказывает.

— Я...

— Ну же, Оля! — повышает голос. — Ненавижу, когда ты мямлишь. Если тебя что-то не устраивает, говори нормально, — встаёт и начинает мерить комнату широкими шагами. — То пищишь как мышка, то истерики устраиваешь. Разве так сложно, просто поговорить?

— Что здесь делала секретарша твоего отца? — поднимаю мокрые глаза на Дамира, который моментально останавливается.

Молчим долго, даже слишком долго для людей, которые не первый год женаты. Понимаю, сложно подобрать слова, чтобы признаться в измене своей супруге, но он же сам только что предложил поговорить нормально.

— Документы привезла, — невозмутимо отвечает.

Киваю и губы изгибаю. Документы...

— И задержалась на двое суток?

Муж щурится, похоже, соображает, когда на самом деле я в город вернулась.

— Я видела её.

— На дороге разминулись? — осторожно спрашивает.

— Я видела её здесь, — указываю на центр кровати. — Два дня назад.

— Что ты делала здесь два дня назад? — изгибает тёмные широкие брови, а на лице замечаю толику презрения.

— Хотела провести с тобой последние выходные в этом году.

— То есть ты приехала домой, увидела меня с Ларисой и... что?

— Уехала к Алесе.

Комнату заполняет обидный смех супруга:

— Ну ты в своём репертуаре. Что же ты не зашла? Ничего не сказала? Где истерика оскорблённой жены? — ехидничает, а мне становится вдвойне обидно и мерзко.

— Какая разница? Я не хотела устраивать никаких скандалов. Да и ты сам предложил просто поговорить. Вот я и пытаюсь просто поговорить, — шмыгаю носом, хотя слёз как таковых нет.

— Да о чём разговаривать? Лариса — всего лишь развлечение. Она ничего не значит. Здесь и разговаривать не о чем.

— И как часто в твоей жизни бывают женщины, которые ничего не значат? — слышу, что мой голос подрагивает.

— А тебе есть дело? Какая разница? Что это поменяет?

Смотрю на Дамира и не понимаю, что значит, «что это поменяет»? Очень многое. Я не могу вот так взять и смириться с тем, что в моей постели спит другая женщина. Да и не просто спит, а делает это с моим супругом.

— Но ведь так нельзя, — шепчу.

— Я мужчина, мне можно всё, — презрительно фыркает. — Ты знала, куда шла, когда соглашалась выйти за меня.

— Мне и в голову не приходило, что ты будешь неверен мне...

Дамир усмехается и садится на кресло, что стоит около окна:

— Ты, может, и наивная, но не дура же. Понимала, что я не буду бегать всю жизнь за одной юбкой, и уж тем более за твоей.

— Что это значит? — приподнимаю брови.