— Что изменилось? — подходит ко мне и протягивает бокал вина.

— Спасибо, — принимаю с улыбкой.

Смотрю в голубые глаза и думаю, что разговор по душам с незнакомцем, которого я больше не увижу — неплохая идея. Делаю пару глотков и опускаю взгляд на ночной город. Наблюдаю за редкими машинами, что снуют по пустым дорогам, и собираюсь с мыслями.

— И всё же? Что могло случиться у такой красавицы?

— Меня предали. Ранили в самое сердце. Унизили и обокрали.

Наступает почти мёртвая тишина. Мужчина крутит бокал в руке, смотрит сквозь него и коротко кивает:

— Хотел бы я сказать, что понимаю тебя, но увы, прости. Но, если тебя и правда обокрали, могу помочь законным способом, — улыбается.

— Не сможешь, — провожу ладонью по щеке мужчины и улыбаюсь. — Меня очень грамотно и законно обокрали, поэтому я поступлю умнее.

— И как же? — перехватывает мою руку и целует пальцы.

— Давай не будем портить прекрасный вечер рутиной. Я в состоянии решить свои проблемы сама.

Он не успевает ничего сказать, привозят наш заказ.

Как только еда, что источает восхитительные ароматы, оказывается в номере, мой желудок ведёт меня к столику. Осматриваю тарелки и теряюсь в выборе — столько всего вкусного.

Забираю сырную тарелку и сажусь на кровать. Первым делом расправляюсь с несколькими кусочками сыра с голубой плесенью, а потом жую виноград.

— Впервые вижу человека, который с таким наслаждением лопает заплесневелый сыр, — чуть не хрюкает мой спутник, садясь рядом со мной.

— Это не заплесневелый сыр, — говорю поучительным тоном, — а ещё это очень вкусно. Попробуй, — накалываю на шпажку кусочек и тяну мужчине.

— Не, — уворачивается, — как это можно есть.

— Да ты попробуй, — продолжаю настаивать уже больше в шутку, ведь он так забавно уворачивается.

— У меня есть идея получше, — смеётся.

— И какая же?

Шпажка из моей руки исчезает как по волшебству, да и тарелка с коленей тоже. А вот губы обдаёт жаром острого поцелуя.

— Ты что там ешь? — пищу, посмеиваясь.

— Карри. Хочешь?

Падаю на кровать и смеюсь:

— Нет, что-что, а острое я не очень люблю.

— Ну и зря. Вкусно и полезно, если в меру.

В меру всё полезно. Вот только где границы этой меры для сегодняшней ночи? Смотрю в потолок и подвисаю.

Сколько вольности я готова себе позволить?

— Знаешь, — шепчу, не отрывая взгляда от потолка.

— Нет, — мужчина нависает надо мной, — но если скажешь, узнаю.

Улыбаюсь и сразу же получаю мягкий поцелуй.

Наши губы сливаются во влажном водовороте удовольствия. Забываюсь и пропадаю, а руки незнакомца обнимают меня и будто в кокон заворачивают. Сколько так лежим, не знаю.

Мысли уносятся куда-то далеко, а перед внутренним взором всплывает лицо супруга. Я понимаю, что свободна, больше я не обязана хранить верность одному мужчине, но чувство, словно я изменяю дорогому человеку, не проходит.

В чём дело? Дамир уже перестал быть мне дорог, он предал меня, обидел и разбил мою душу на тысячи кусочков. Но нет, мне упорно кажется, что я поступаю плохо, даже зазорно. Будто если кто-то узнает, начнёт меня осуждать. Да я и сама буду винить себя за эту безответственность всю свою жизнь.

Медленно, но верно, приятные ощущения от поцелуя сходят на нет, и я открываю глаза:

— Прости, — упираюсь в горячую мужскую грудь обеими руками и давлю, давая понять, что надо остановиться.

— Что не так? — моментально выпускает меня из объятий и садится рядом.

— Это всё не я, — тоже сажусь, — я так не могу. Не понимаю, что я вообще здесь делаю, — слышу в собственном голосе слёзы и быстро встаю.

Мужчина и слова сказать не успевает, как я убегаю в туалет.