Мои хорошие, поддержите, пожалуйста, книгу вашими лайками- сердечками.
Для меня и книги это очень важно. Особенной в первые дни старта.
Спасибо вам.

5. Глава 5

Спуск по лестнице на минус первый этаж закончился. Меня толкнули в угол, и я рухнула на жёсткий, тонкий тюфяк. Пахло сыростью и плесенью.

Провожатые сразу же развернулись и поднялись наверх, не удостоив меня даже взгляда.

Оставили одну.

На стене горела лучина странным голубоватым пламенем. Магия, не иначе.

Помещение было тесное, шагов три на три, с низким потолком и влажными каменными стенами. Крыс, слава Богу, не было. И на том спасибо.

Желудок забурчал от голода:

— Ничего тебе не светит. Так что не проси. Мы с тобой, видите ли, слишком непокорные, чтоб еда нам полагалась. И вообще ужасный этот мир. У мужчин нет ни чести, ни уважения к женщине.

Я вытянулась на вонючем тюфяке, затхлом от сырости. Сон накрыл меня, как покрывалом.

И приснилась мне наша дача. Мое старое сердце сжалось даже во сне, ком встал в горле.

Мы только-только купили ее. Долго выбирали. Объездили десятки — всё не то, не чувствовалось «своего». А потом нашли.

Мы вообще хотели туда переехать, а квартиру просто сдавать.

Боря разбил мне небольшой огород, сам оградил его, вскопал грядки.

Я посадила два ряда картошки, немного зелени, морковку — для внуков.

Мы ждали, когда подрастёт, чтобы собирать урожай вместе.

Потом Боря красил беседку — аккуратную, с резными балками. Я готовила еду, накрывала стол. Мы тем вечером ждали детей.

Картинка менялась.

Боря жарит мясо на мангале. Я стою рядом, держу тарелку и просто улыбаюсь. Все мои — рядом.

Муж. Двое сыновей с невестками. Дочка. Внучки — Анечка и Катюша — носились по лужайке босиком, визжа от счастья.

А потом...

Муж вдруг начал оседать. Я сначала подумала, что он пошутить хочет.

Что сейчас улыбнётся.

А он — не улыбнулся.

Я закричала.

Саша, мой старший, успел подхватить отца у самой земли.

Скорая.

Сирена.

Пустота в душе. И я — как лебедь без крыла.

Вижу небо, помню, как летать… но больше не могу.

Проснулась резко. Перед глазами был каменный низкий потолок.

Я вытерла лицо, по которому текли слезы. Сердце рвалось на лоскуты так, словно это всё случилось только что, а не десять лет назад. Это боль, с которой невозможно бороться. С ней можно только научиться жить.

Послышался звук открываемой двери и тяжёлые шаги.

— Эй, вставай! — рявкнул вдруг бородатый Лойс.

Значит, ночь прошла и за мной пришли. Я перевернулась на бок, потом начала вставать.

И увидела здоровяка, стоящего на лестнице. Он держался за гнилой деревянный поручень. Был одет в аккуратный, добротный коричневый камзол. Не то что вчера — тогда он выглядел как разбойник с большой дороги.

Даже борода теперь была причесана, а длинные волосы, торчащие в разные стороны, — зачёсаны назад и гладко уложены на плечах.

«Праздник у них, что ли, намечается?» — усмехнулась я про себя.

Нога ныла, но терпимо. Это значило одно: я ещё жива.

Я дотянулась до стенки — тело слушалось чуть лучше. Значит, моё беспомощное состояние всё-таки временное. Это уже хорошо.

Вот только помочь мне встать, конечно же, никто не собирался.

Лойс не выдержал моей медлительности, спустился на две ступени, подхватил за талию и потащил наверх.

Изверги.

Как можно так обращаться с женщиной?!

Была бы у меня магия — я бы наколдовала себе хворостину и отходила бы всех по голой заднице! Но сейчас я слабее котёнка. И рядом нет моих мужчин. Ни мужа, ни сыновей, ни зятя.

— Куда… меня… — Слова выходили с хрипом.

— Кормить тебя ведут, — буркнул Лойс. — А то, поди, скоро сдохнешь, леди. Тонкая ты и тощая, как жердь.