— Спасибо.

Она замолкает на секунду, подносит кружку с латте к губам и шепчет:

— Какой же он дурак, господи.

— Валь, прекращай.

В груди саднит. Там уже ничего не брызжет фонтанами кровью, не горит и не пульсирует.

Саднит. И саднит постоянно. Без передышки. Даже во сне.

— Извини, — Валентина вздыхает. — Я не хотела. Вырвалось. И вырывается, Маш. Сейчас реже, — отставляет кружку, берет меня за руку и вглядывается в глаза, — ты замечательная. И я рада, что у меня есть ты. Была невесткой, а теперь подруга. И… я честно с удовольствием погуляю на твоей второй свадьбе.

— Как мы быстро перескочили со свидания на свадьбу, — тихо смеюсь я.

— И платье помогу выбрать. И тост такой скажу, что мой сын, идиотина такая…

— Валь.

— Ну, ты меня поняла, — сжимает мою ладонь крепче. — Я рядом. И еще скажу быстренько, но ты не кусайся… Никого больше я так к себе близко, как тебя, не подпущу. Пусть любит кого хочет, Маш. Я не буду возмущаться или переть против его новой бабы, но… такая Маша у меня будет одна.

Касаюсь экрана, смотрю на часы и вздыхаю:

— Мне пора, — встаю, — поеду девочек забирать. Может, опять к вам навострят лыжи.

— В этот раз они девочки от Виктора ко мне не рвались со слезами, — Валя поднимает взгляд. — Я ждала.

— Это подозрительно, — подхватываю сумку с соседнего стола. — И в этот раз без особых психов поехали к нему. Ничего не разбрасывали.

— Может, все-таки не зря платите детскому психологу?

— Очень на это надеюсь, — закидываю сумку на плечо. — Ну, либо они что-то задумали.

— Если честно, то можно даже предположить что, — Валентина устало смотрит на меня. — Чтобы мама и папа были вместе.

— Увы.

— Надежда умирает последней, Маш. А детская надежда она самая живучая.

— К ним придет смирение, — слабо улыбаюсь. — Тогда, когда ваш сын наконец-таки познакомит их со своей любовью. Чего он тянет жилы?

— Он у меня тугой, — Валентина откидывается на спинку стула. — Я сама сижу и жду его новую лябовь. Тоже что-то не торопиться знакомить, — в ее голосе проскальзывает раздражение. — Может, там и нет любови, а? Может, он у просто так придурочный, и акушерки его уронили вниз головой, пока я этого не видела? И сильно так приложили, похоже. Несколько раз.

— Есть, — стискиваю ремень в пальцах. — У него есть роман с той женщиной, Валь. Я с ней встретилась на днях.

16. Глава 16. Мир тесен

Два дня назад

— Да, я буду на месте где-то через час, — выхожу из цветочного.

Под подмышкой у меня — горшок с фикусом.

— Принято, — воркует девичий голосок. — Я тогда собираюсь и выезжаю.

— Может, Настюш, тогда мы с тобой и в другие помещения заглянем, а? — шагаю по тротуару. — В этих двух я уверена, а с остальными не особо.

— А сколько у вас в планах студий?

— Пока пять, — уворачиваюсь от толпы подростков. — Сейчас точно одну открываем, срочно ремонт, людей ищу, а остальные… местечки ищу хорошие. Ты их замеришь, накидаешь дизайн… и понятное дело, что все в одном стиле.

— Конечно, Мария. А бригаду ту же оставляем? Вы ими довольны? — Настя чем-то шуршит.

— Пока довольна, — сворачиваю за угол и кидаю взгляд на вывеску кондитерской. — Пока работают без нареканий. Я бурчу для порядка, ясное дело.

Хочу я или не хочу заварного пирожного?

Прислушиваюсь к себе. Нет, не хочу. И в поисках желания полакомиться сладеньким опять натыкаюсь на нозящую тоску.

Встряхиваю волосами:

— Все, Настюш, до встречи. Мне еще одной девочке по рекламе надо позвонить.

Прячу телефон в карман легкого пальто, и шагаю к парковке.

Цепляюсь мыслями о том, что надо развернуть такую рекламную кампанию, чтобы все обалдели от креативности, агрессивности и крутости моего детища.