Осторожно сделав шаг ближе, беру паспорт и открываю.

Градов Максим Сергеевич. Тридцать шесть лет. Штампов о браке и детях нет, а вот прописка здешняя.

– Выписку из ЕГРН показать? – спрашивает издевательски. – Олька – моя младшая сестра. Присматривает за домом, когда я в разъездах. Теперь вижу, что не только присматривает, но и неплохо наваривается. А я-то думаю, откуда тут иногда появляются странные вещи… – Снова переводит взгляд на елку.

– А где доказательства, что вы оба меня не разводите?

– Этого мало? – Кивает на свои брендовые часы.

– Не аргумент. Мало ли дураков вы вот так облапошили. Да и кредиты в наше время вещь повсеместная.

– С нынешними-то грабительскими процентами, – произносит с иронией. Этот точно в кредитах не нуждается. – Я предлагаю сейчас же вернуть тебе потраченные семьдесят пять штук. Хочешь, накину на такси. Даже на грузовое, чтобы эту мохнатую пальму с собой забрала. Диктуй номер, забирай бабки и, по-хорошему прошу, исчезни. Я не в настроении еще и с дураками сегодня разбираться.

– Это вы меня дурой назвали?

– Ты сама себя к дуракам приписала, – напоминает он.

– Грубиян, – не упускаю возможности отомстить за его фамильярность и называю свой номер телефона.

– Ульяна Вячеславовна Ка?

– Собственной персоной.

Реверанса его лишаю. Даже отворачиваюсь. Обидно, словно это он в мой дом вломился, а не я – в его.

Деньги получаю мгновенно, а осадочек все равно остается, аж в носу начинает печь. Дело-то не в них. Подумаешь, весь год премии откладывала и от отпуска ради компенсации отказалась, чтобы отметить Новый год незабываемо. Проблема в том, что праздничными выходными в этом роскошном особняке я хотела вдохнуть вторую жизнь в свой трещащий по швам брак. Надеялась, что кардинальная смена обстановки поможет нам с Ваней справиться с кризисом. Мы наметим новые цели и совместными усилиями будем к ним стремиться.

Сегодня я планировала нарядить дом, приготовить салаты, замариновать утку и рыбу. А завтра сходила бы в салон, написала бы Ване адрес, где жду его, сопроводив сообщение пикантным фото нового белья, и ждала бы его здесь во всеоружии. Пару дней мы уделили бы друг другу, а второго числа пригласили бы сюда друзей. С Ольгой Сергеевной, которая, к слову, оказалась мошенницей, все это было оговорено. Елку я поставила, кстати, тоже с ее позволения, но с условием убрать все ее следы перед отъездом. Теперь ясно, почему лжехозяйка просила, чтобы от нее ни единой иголочки не осталось. Дом-то, по сути, чужой.

– Давай-ка пакуй чемоданы, Ульяна Вячеславовна, – сухо и строго говорит Градов, поднимаясь с дивана. – Я в душ. Когда спущусь, чтобы духу твоего здесь не было…

Зараза.

Обиднее всего, что этой Ольге Сергеевне я теперь ничего не могу предъявить. Деньги мне вернули, а испорченное настроение и полетевшие к чертям планы никого не волнуют.

– И ты просто уйдешь? – возмущается Аглая, мелькая огуречной маской на экране смартфона.

– А что мне делать? Меня хоть и развели, но вряд ли этот Градов пойдет против сестры и отдаст ее под суд.

– Надо потребовать компенсацию!

– С кого? – вздыхаю, сгребая блестящие шары со столика в коробку. – Мне сейчас надо решить, как эту трехметровую громадину отсюда выволочь и куда вообще ее девать. Ее сюда четверо мужиков затаскивали.

– Продай ее хозяину. Все равно же ему придется где-то брать елку.

– Кажется, ему максимально плевать на Новый год. Наверное, ему тоже кто-то основательно подпортил настроение.

– Естественно! Он приезжает домой, а его встречает растрепанная и слегка пьяная квартирантка, – насмехается Аглая. – Хорошо, что не замоташка. Вот была бы история!