Я говорила о предательстве. И давала ему понять, что он сделал мне больно. Возможно, он тоже думал о том, что сделал с нами. Даже нет. Я надеялась на это. Потому что, когда я встану на ноги, рядом со мной будут стоять мои дети, а не он. Он будет по другую сторону верности. Она будто голубая река, которую он окрасил в багровый цвет.

- Олесь, — с сожалеющим лицом, он стирает мои слезы. – Не надо, слышишь? Мы все преодолеем.

На слове «мы» я усмехнулась, и слез стало гораздо больше. Сегодня я почему-то позволила боли пролиться перед ним. Но это в последний раз.

- Ты говоришь «мы», Никит? Но не знаешь, кто это. Посмотри, что с нами стало.

- Да, говорю. Потому что верю в это. Почему ты перестала?

Уворачиваюсь его пальцев, которыми он до сих пор водил по моим скулам.

- Ты поступаешь слишком жестоко. То лед, то пламя.

- Я стараюсь контролировать это. Я просто… наверное, я устал.

- Устал?

- Почему этот тон? – он напрягается и встает, а я запрокидываю голову, чтобы не прерывать зрительный контакт. – Думаешь, я не устаю? Думаешь оплачивать счета просто? Ты видела вообще чеки с больницы? А дети? Учеба Артура.

- Что? При чем тут финансовая часть?

- А ты думала, о какой усталости вообще идет речь?

- Я работаю вместе с тобой, Никита, независимо от моего положения.

Он смотрит на мои ноги и качает головой, начав ходить туда-сюда.

- Это я тоже знаю. И потому беру больше работы, чтобы все оставалось по-прежнему. Чтобы нам не приходилось экономить и урезать бюджет в чем-то другом. Олеся, — Никита останавливается и снова смотрит в глаза, — я пашу на работе и все мои опоздания к ужину, имеют смысл.

Ну разумеется. Она имеет смысл. Она, наверное, и есть его смысл теперь.

- Я не сомневалась в этом, поверь, — выдаю с горечью в голосе. - Ни разу.

- Что-то по твоему голосу и взгляду, все выглядит иначе.

- Многое в нашей жизни выглядит иначе с некоторых пор.

- Ты права. И я не знаю почему все так.

- Или предпочитаешь делать вид.

- Что с тобой? Где твоя улыбка? Где та женщина, которую я любил все эти годы?

А мне и ответить нечего. Потому что я боюсь того, что возможно она умерла в той аварии. А может, ей просто нужно больше сил, чтобы возродиться вновь.

- Ты перестал ее видеть, возможно, в этом вся проблема, Никита, — хватаюсь за ободки и уезжаю из кабинета. – У меня занятия через двадцать минут, пожалуйста, освободи кабинет, — бросаю напоследок.

8. Глава 6

Неделя до первого экзамена сына прошла незаметно.

- Буду единственным второгодником, — усмехается он, и я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

- Люди и в сорок получают образование. Кем их назвать можно?

- Понятия не имею.

- Ты готов, Артур. Поэтому я в тебе не сомневаюсь.

- Да, я вроде как тоже.

- Главное ничего не забудь, хорошо?

- Ни в коем случае.

- Эх, повезло тебе, — дочка бродит с ним рядом и трогает то паспорт брата, то другие документы в папке.

- Чем повезло?

- Выпускник. А меня школа достала, — морщится и плюхается рядом с рюкзаком.

- Ты уже в девятом классе, — подмечаю с улыбкой. – Не заметишь, как он закончится, а потом экзамены.

- Ага, а потом еще два года, — бурчит себе под нос недовольно. – Артур, как это называется в законе?

- Срок, — усмехается сын.

- Или в колледж, а потом в университет, — прерываю их диалог. - К тому же ты пока еще даже не определилась с тем, кем хочешь стать.

- Свободной, — расправляет руки и падает спиной на кровать.

Мы с Артуром переглядываемся и начинаем смеяться.

- Ма, а когда будем вещи в школу покупать? – резко поднимается с искрящимися глазами.

- Не в июне это точно.