Я молчу. Хорошо, что легла лицом к стене, ему не видно.

– Ну, спи, спи, я мешать не буду, – сопит он ещё громче, а потом уходит, плотно закрыв за собой дверь.

Это тоже. Фишка. Раньше мы в одной постели спали. Всегда. А потом как-то получилось, что у мужа – кабинет, где он предпочитает по вечерам работать да там и ложится. А у меня – эта комната. Вроде бы как супружеская. Но теперь муж меня посещает, одаривает милостями. Иногда остаётся.

А я вроде бы уже и привыкла, что мы по разным углам. За день умаешься, рухнешь, уснёшь. Но всё это – в копилку моих тревог и подозрений падает сейчас. И лучше не думать пока об этом, а то не уснуть.

Думай не думай, а слёзы сами по себе – кап-кап в подушку. Я так и уснула – зарёванная и расстроенная.

А утром…

– Пылесос работает, собаки накормлены, – отчитывается Антон, как только я выползаю из комнаты.

Все мышцы болят так, что мне кажется, будто я скриплю, как несмазанная телега.

На кухне – относительный порядок. Бесчинство мужа убрано, полы вымыты. Ну, что ж… всё же не всё потеряно на самом деле.

– Я сварил тебе кофе, – заглядывает Антон преданно мне в глаза.

И снова мне хочется плакать. Когда он в последний раз кофе мне варил? А тут погляди-ка. Расстарался.

– Спасибо, дорогой, – целую его в щёку.

– Может, ты сегодня того… пропустишь свои важные дела? Я Егора приглашу на ужин. Посидим семейно, пообщаемся.

А, это, оказывается, не забота, а взятка.

– Тогда скажи об этом Марине, – хлопаю я ресницами, – ужин – это теперь к ней. А я – нет. Никак не могу пропустить. У меня сегодня примерка наряда к юбилею. Ну, и так, по мелочи дела. Посуду, например, надо купить, которую ты побил.

– Ах, да. Посуда, – мрачнеет он на миг. – Я там тебе деньги на карточку кинул для этих целей. Но ты всё же подумай, ладно?

Даже думать не хочу. Это принцип. Один раз согласишься – и всё заново, на те же грабли. А поэтому… я готовлю завтрак, обед, пишу в мессенджере дочери пламенный «привет» и уезжаю.

Попытка номер два, или кто кого. Но в спортзал сегодня решаю не ходить. Надо бы взять тайм-аут, а то завтра на четвереньках буду из комнаты выползать.

21. 21

Худо-бедно, но мне удалось отвоевать личное пространство и некую собственную независимость.

Казалось, многое выровнялось у нас в семье. Не без качелей, когда то вверх, то вниз, но меня вполне удовлетворял результат наших совместных действий.

Марина всё лучше готовила ужины и даже вошла во вкус – готовила что-то экзотическое, отчаянно шерстя видео в интернете. Антон только крякал, но молчал. Ему по душе что попроще и посытнее. А все эти изыски с непонятными продуктами навевали на него тоску. Но и помимо экзотики было что пожевать, а поэтому он даже почти не ворчал.

Оставался лишь один нерешённый вопрос. И я бы его откинула, как пустой и неправдивый, но что-то всё равно не давало мне покоя.

Кто она, что называла меня ослицей? Кто эта женщина, к которой, по всей видимости, бегал мой муж? Всё оставалось тайной, покрытой мраком, потому что подловить его не получалось.

Слишком явно я пасти его не могла, а то, что удавалось, никак не вписывалось в измены. То ли слишком осторожный, то ли нет причин для тревог. Нигде Антон не появлялся под руку с другой женщиной. Домой возвращался неизменно вовремя. И мне бы плюнуть, махнуть рукой, но что-то не отпускало, не давало возможности забыть.

Я пошила себе новое платье к празднованию дня рождения. Совершенно не такое, какие я обычно носила и покупала.

– Ну, это ж совершенно другое дело! – воскликнул мой новый модельер. – Шикарно, я бы сказал, великолепно!