— Я хочу уехать оттуда, Света. Как бы мне ни хотелось сохранить дом и до последнего бороться на одной территории с мужем, я не могу… Не могу там оставаться.

Мой голос срывается, и я чудом умудряюсь сдержать выступающие слезы.

— Что если в другой раз он поднимет руку? Или пойдет дальше? Я не хочу испытывать судьбу. Я боюсь.

— Ты должна, — утвердительно отвечает Света. — Обязана это сделать. Идут они все к черту, вот что я думаю. И я пойду с тобой, слышишь?

— Спасибо, — облегченно вздыхаю. — Я как раз хотела попросить тебя об этом.

— Могла не просить. Убью его, если попытается приблизиться, сволочь. Приезжай за мной, как освободишься.

— Хорошо. Спасибо.

Закончив разговор, я съедаю свой перекус и отправляюсь на занятия.

Заехав за ней к шести (не засиживаясь, как обычно, в школе), мы делаем круг и направляемся в мой дом.

Войдя внутрь, складывается ощущение дежавю вчерашнего вечера. Только облегченная версия. Музыка. Но уже тихая, медленная и даже в чем-то нежная, а не кричащая, как вчера. И она доносится сверху. Мужа нигде не видно. Но, сделав несколько шагов, я встречаю свекровь.

— У нас что, продолжение вчерашнего банкета? — спрашиваю ее.

— А мне почем знать? Музыка только включилась, я только недавно вернулась.

Она отвечает, выглядя почти безучастно, но глаза бегают и выдают ее нервы.

Тревога все равно не отпускает, пока мы поднимаемся наверх. С каждым шагом мы со Светой словно приближаемся к неизвестному. Потому что мелодия звучит из моей комнаты.

«Почему он пошел туда? Что опять задумал?» — эти и еще уйма вопросов пробегают в голове.

Волнение испариной оседает на коже, когда я вытягиваю руку и толкаю дверь.

В грудь ударяет такой силой, что я отшатываюсь, натыкаясь на подругу, стоящую позади.

В моей постели, извиваясь и будто танцуя, красуется обнаженная женская спина. И когда голова брюнетки поворачивается, второй удар окончательно сбивает с ног.

— Наташа? — мой голос сиплый и растерянный.

Сестра Светы медленно приподнимает одеяло и, прикрывшись, слезает с Эдика, смотрит на нас безразлично.

«Так я была права!»

Моя первая мысль была верной в отношении ее. А я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи.

Я смотрю на подругу и, не обращая внимания на ее такое же ошеломленное лицо, задаю обвиняющий вопрос:

— Ты знала? Знала, что это она, и скрыла от меня?

Позади останавливается свекровь, которая шла за нами следом.

— Ах, Эдичка… — вздыхает Валентина Сергеевна.

Следом подходит дочь, одетая в верхнюю одежду, будто только вернулась, и удивленно наблюдает за развернувшейся картинкой. Затем машет головой, скривившись. Дочь знала, что за женщина в жизни Эдика, потому что не выглядит удивленной. Скорее, ее вид говорит о том, что наконец узнала и я сама.

Злость впрыскивается в мою кровь и затмевает все разумные мысли. И зла я на них всех, кто находится под крышей этого дома.