Надо всего-то пережить секунду или две.

Наплачусь потом – в одиночестве.

– Да, малыш, все супер, – растягиваю губы в улыбке. – Повеселись хорошо, а когда захочешь домой – просто напиши или позвони.

– Хорошо, мам! Пока!

Кира разворачивается и вприпрыжку бежит к дому, перескакивая через лужи.

Я могла бы испугаться за сохранность торта, но сейчас на это вот вообще плевать, если честно.

Да и дочка у меня ловкая и аккуратная.

Провожаю ее взглядом и набираю Анжелику.

– Ставлю вино «подышать»? – без лишнего предисловия интересуется подруга.

– Нет, Анжелик, какое вино – я же за рулем.

– А, черт, точно. Ты уже выехала?

– Угу.

Она знает меня почти лучше всех на свете – что-то в моих ответах настораживает ее.

– Ты в порядке, зай? Может лучше на такси?

Сглатываю слезы, которые становится уже просто невозможно сдерживать.

Стараюсь, чтобы голос не дрожал:

– Да-да, скоро буду, – и бросив трубку рыдаю в одиночестве.

Я не из тех людей, которые проживают горе с кем-то.

Да, у меня есть муж, подруги – и Анжелика самая близкая, но…

Первый момент мне нужно переварить самой. В одиночестве.

Внутри себя.

Ну не могу я выплескивать то, что меня действительно тревожит наружу, на других.

С радостью дела обстоят по-другому, проще, а вот горестные события – нет.

Так повелось, наверное, после смерти папы, когда я была еще подростком.

Мы с ним были безумно близки, даже не так как с мамой…

Он во мне души не чаял, и его уход стал для меня настоящей личностной катастрофой.

А потом мама нашла себе нового мужчину, и мы довольно сильно отдалились.

Именно поэтому я проезжаю лишь несколько домов вниз по улице, заливаясь слезами, а потом паркуюсь, выключаю двигатель и даю волю рыданиям.

Уперевшись лбом в рулевое колесо я плачу так, как не плакала уже очень и очень давно – десятки лет.

Рыдания душат, плечи трясутся, а внутри груди что-то стягивает стальным узлом колючей проволоки.

Как он мог? Господи, как он мог так поступить со мной?

Даже когда перед глазами встает лицо Кости я не могу смотреть на него – отгоняю эти мысли прочь.

Риторические вопросы так и остаются без ответа. Сейчас они мне не нужны.

Мне бы только хотя бы немного выпустить боль из души… Освободить сердце…

Не знаю сколько я так сижу.

Облегчения не приходит. Вместо него заменитель – усталость.

Поворачиваю ключ в замке и выруливаю на дорогу.

Заходящее солнце играет яркими красками на умытом летнем вечере.

Жизнь должна быть так прекрасна в такой день!

Должна…

Но уже не для меня.

Ладно, хватит реветь. Нужно утереть сопли и спокойно (ха-ха!) разобраться в ситуации.

И тут как раз помощь Анжелики для меня незаменима – с ней можно говорить начистоту и она может подсказать что-то толковое.

В конце концов, может я ошиблась и накрутила себя за зря?

Усмехаюсь собственной малодушной попытке вернуть все назад, хотя бы в своем воображении.

Оставим пока это. Если очень хочется, Гелечка, можешь потешить себя лживой надеждой.

Надавливаю на газ и вылетаю на автостраду. Чтобы добраться до Анжелики мне нужно проехать из одного пригорода в другой, почти на противоположном конце города.

Поток автомобилистов еще не набрал полную силу, и пробки не успели закупорить артерии города, поэтому уже через двадцать минут я въезжаю в коттеджный поселок, в котором живет Анжелика.

Ее прекрасный двухэтажный дом виден издалека: темно-коричневый, с почти черной островерхой крышей, он для меня является эталоном стиля в архитектуре.

Анжелика проектировала и строила его сама – она вообще женщина неординарная.

Первый брак у нее задался – она попала в лапы к домашнему тирану, зато со следующим мужчиной они живут душа в душу.