-Лин, что за чушь? Ну, на неделю такой отмазки хватит, а потом…
-А потом видно будет. Если на Лару выйдет, попрошу ее соврать, что у меня там закрутился роман и я осталась насовсем.
Я шила свою новую историю белыми нитками. Да, в красивых фильмах о любви главный герой наверняка бы докопался до истины. Но у меня не было красивой истории из фильма. Я ушла беременной от мужа, который мне изменил. И никакими поисками меня он, судя по всему, так и не занялся. Потому что уже больше года я живу дома у матери, словно бы никогда отсюда не уезжала и не было этих лет в Москве. Напоминанием о моей старой жизни и о том, что в ней был первый и единственный мужчина стала моя маленькая дочь, которая переняла от отца не только железный характер, но и его огромные темно-карие глаза, не дающие мне забыть о нем ни на минуту…
4. Глава 3
Глава 3
Машина, наконец, вырвалась из раздражающих до чувства пульсирующей ярости в висках пробок. Вечно эта Горьковка стоит. И что с ней ни делай- не поможет. Здесь на подъезде к Москве все надо на фиг снести- тогда может выправится ситуация. Но пока наслаждаемся тем, что имеем… А именно черепашьим ходом на расстоянии тридцати километров, который бы мой красавец преодолел одним нажатием газа в пол.
Наверное, придется летать на вертолете. Регулярных таких застоев я не вытерплю. Либо можно брать с собой в дорогу приятное сопровождение. Правда, перед Романычем неудобно будет. Он свой мужик, хороший семьянин, уважаю его. Не привык к разврату. Зачем старика смущать стоящей на коленках дурочкой, качающей головой.
Подумал об этом и усмехнулся.
-Сколько нам еще ехать, дядь Вов?- устало спросил, приоткрыв окно и закурив.
Этот старый водила мне еще от отца достался. Он с ним все лихие девяностые прошел. И из-под обстрелов машину выводил, и в гонках с мусорами участвовал. Тертый калач.
Произнес это словосочетание и усмехнулся. А ведь тот самый «тертый калач»- это из этих самых мест.
-Тертый- это потому, что тесто на него особенное, много раз просеянное и перемешанное, а потом снова через сито пропущенное для воздушности,- хохотала она, объясняя мне и заливаясь, откусывая золотистый румяный кусок от пухлого кругляша, мило морщась и обжигая свои и без того красные губы… А я кусал с другой стороны… Пока не добрался уже до её губ, слаще любой сдобы…
-Илюш, давай хотя бы отъедем, а? Здесь же совсем рядом монастырь. Как-то греховно даже, неприлично,- кокетливо, но искренне она убирала от себя мои руки в машине, а я был уже так распален, что штаны дымились. Сначала притащила меня сюда сама, сказав, что только в этом монастыре те самые настоящие тертые калачи, а теперь играет… дразнит… Бестия… Моя…
Резко дернул головой, отогнав ненужные воспоминания. В прошлом. Все это далеко в прошлом… А впереди…
- Впереди еще километров пятьдесят и свернем направо, Илья Никитич. Но дальше хуже пойдет, хоть и без пробок, - там напасть другая- до Нижнего дорога вся в рытвинах, словно бы не междугородняя… Я ж сам из этих мест, туркушинский…
-Туркушинский?-переспросил я,- название какое-то нерусское совсем, восточное.
-А так оно и есть. Деревня такая, Туркуши. Там Иван Грозный, когда на Казань шел, останавливался. Вот отсюда и название такое.
-Интересно, не знал.
Я вообще об этих местах, к своему стыду, знал довольно мало чего. Так, в рамках школьной программы да общих познаний как турист. Знал, что отсюда мой тезка родом- Илья Муромский, про князя Владимира знал, про Соловья- разбойника… То, что Она успела рассказать…
С..ка. Опять я про нее вспоминаю. И зачем. И почему. Что, теперь так все время будет? Сплошное дежа-вю? Надо срочно Алинку выписывать из Москвы, чтобы скучно не было…