Вышла из подъезда, втянув запах сырой поздней осени. Уткнула нос в пышный шарф. Холодно, конечно. Я любила позднюю осень. Каждый день просыпалась и смотрела в окно в надежде увидеть, как темно-серую землю покроет нежный первый снег, сразу даря чувство надежды и праздника душе. Но последняя моя осень, последняя осень с Ним год назад, перечеркнула все приятные мысли об этом времени года.

То промозглое октябрьское утро я не забуду никогда. Ветер хлещет в лицо мелкими брызгами дождя с темного хмурого неба. Листва с деревьев почти вся облетела, обнажив кривые черные ветки.

В пальто холодно. И не потому, что оно тонкое. Я ведь его даже зимой носила раньше. Просто я внутри такая продрогшая, что надень я сейчас даже шубу, она бы меня не согрела. Я приехала на пятнадцать минут раньше. Никак не получается рассчитывать время правильно- не привыкла к общественному транспорту. Выйдешь с запасом- вот так приходится топтаться под забором. Выйдешь вовремя- ждешь на остановке заветного номера автобуса или маршрутки, а потом безбожно зависаешь в пробке. Илья бы сейчас точно злобно подковырнул- «окунайся во взрослую жизнь, девочка моя. Не устраивало тебя? Теперь наслаждайся»…

«Девочка моя»… Как же больно это словосочетание сейчас резануло по сердцу. Стоило его только вспомнить. Удивительно, как одни и те же слова могут вызывать в нашей душе разные эмоции, до диаметральности противоречащие друг другу. Совсем недавно это «девочка моя» отливало в моей душе всеми оттенками женского счастья- любовью, нежностью, страстью, трепетом, радостью, предвкушением, томительной истомой, экстазом удовольствия, а теперь… Теперь оно имело вкус пепла. Прогорклый, отравленный, вызывающий тошноту вкус предательства.

Подумала об этом самом предательстве и снова затошнило…

Я все еще жила, как в тумане. Вот и правду говорят- совершать что-то в состоянии аффекта. У меня был именно этот самый аффект. Помню из того времени какие-то яркие обрывки, хорошо помню свои чувства, а дальше-пустота. Было ли мне страшно делать этот шаг? Дико, до одури, до безумия. Я разучилась жить без Ильи, да и не умела никогда. Он сделал меня взрослой. Приручил, а потом… Выбросил. Да, я считала, что выбросил именно он. Потому что если бы хотел сохранить нашу семью, не принял бы мое скоропалительное, брошенное возможно в сердцах решение. Да, я была в ярости и в полнейшем замешательстве. Но вы сами прекрасно знаете, если мужчина хочет объясниться, всегда попытается. А Илья не хотел. Почему-то не хотел…

Так, Лина, бери себя в руки… Не время раскисать. Еще и заплачь сейчас для пущего драматизма, чтобы он еще и посмеялся над твоей жалкостью…

Подняла глаза к небу. Больно… Как же сильно больно… С соседнего клена сорвался одинокий резной желтый лист и притулился мне на грудь. Взяла его в руки. Мокрый, холодный, красивый… Бедненький… Боролся, трепыхался отчаянно на диком ветру, чтобы в итоге все равно сорваться, упасть на землю и быть втоптанным в грязь. А мог бы сейчас мирно спать в книге какой-нибудь школьницы, собиравшей гербарий. Только может ты и не хотел так- в темноте, в неволе, зажатым между двух страниц, чтобы, возможно, больше никогда и света не увидеть, пока время не искрошит тебя в пыль…

Из мыслей меня вырвал рокот приближающегося авто, заехавшего на парковку с визгом покрышек. Я знала, кто это, даже не оборачиваясь. Сердце ушло в пятки. Пересилила себя, чтобы не повернуться в его сторону. Только крепко-крепко сжала в руках кленовый листок.

-Лина? Что стоишь-мерзнешь на улице? Зашла бы внутрь,- до боли знакомый голос… Слишком хорошо знакомый. Только сейчас ершистый, отстраненный, уже чужой…