— И все же, Кира, что с тобой случилось? Почему ты боишься правоохранительных органов?

— У них все куплено. Они убьют меня.

Я покрываюсь холодной испариной от того, что она произносит почти шепотом. Сглатываю ком, заламывая пальцы на руках.

— Смотрите, — она приподнимает футболку, и я четко вижу фиолетовые свежие синяки на ее ребрах и животе, — В следующий раз они не оставят меня в живых.

— Кто они, Кира? — я отчего то не хочу знать ответ, потому что мне самой становится страшно. Но задаю вопрос. От любопытства обычного, и потому что мне ее жалко. Искренне жалко.

— Это страшные люди, Лилия…

— Откуда ты знаешь мое имя? — на секунду я настораживаюсь.

Она усмехается, показывая пальцем в сторону моего халата. И я мысленно стучу себе по лбу, потому что с левой стороны над нагрудным карманом висит бейджик.

— Мне никто не верит, даже собственная тетка. Я привыкла, — она пожимает плечами, откидывая голову назад, — Мой молодой человек задолжал большую сумму денег плохим людям. Страшным людям. Полгода назад он сбежал, а теперь его долги требуют с меня.

— Это они сделали? — киваю головой на ее увечья.

— Да, — она прикусывает губу, — У меня нет таких денег. Да и откуда? Я сирота, меня всю жизнь тетка воспитывала, потом я встретила Германа, он такой романтик был, цветы дарил, кино, свидания… А я же молоденькая совсем была, влюбилась по уши. Не сразу разглядела, что он наркоман, со стажем. А когда поняла, то уже поздно было уходить.

— Почему же поздно, Кира. Никогда не поздно…

— Я была на четвертом месяце беременности, когда нашла в нашей ванне шприцы. И уже аборт было поздно делать, вам наверно как врачу это известно. Только вот кому я нужна с чужим ребенком? Знаете, Лилия, а как вас по отчеству?

— Александровна, — я обнимаю себя за плечи, для чего то примеряя эту историю на себя. Я уже подсознательно проникаюсь к девочке.

— Знаете, Лилия Александровна, я никогда бы не подумала, что он употребляет. Он никогда не был агрессивным и неадекватным. Неужели я такая слепая?

— Не у всех наркоманов типичные признаки проявления зависимости. По-разному бывает.

— Ну вот… А теперь Герман исчез, сына отобрали, а я со сломанным ребром. Вот так вот.

— У тебя отобрали сына? — в ужасе вскрикиваю, совсем забыв, что я врач и нужно контролировать эмоции.

Больная тема жалит в самое сердце.

— Ну да, органы опеки. Теперь я хочу все исправить, нужно долг отдать этим людям, устроиться на работу и вернуть Славика, — ее нижняя губа начинает дрожать, а руки трясутся, — Он же малыш совсем. Я даже не успела насладиться материнством.

— Сколько твоему мальчику? — спрашиваю, а у самой уже сердце ноет, словно это у меня малыша отобрали.

— Два года. Лилия Александровна… Я читала про вашу клинику, пожалуйста… Помогите мне. Я подхожу по критериям.

— Детка, — я ласково к ней обращаюсь, — Не думаю, что наша клиника сможет тебя принять. Ты должна быть замужем и полностью здоровой, а сейчас… ну как минимум на реабилитацию уйдет полгода.

— Лилия Александровна, — она хватает меня за руку, — Прошу вас. Мне же дорога выстлана в ад. Я выйду отсюда и все… Меня убьют, а Славик останется сиротой, какой была и я. Прошу вас…

Она истошно плачет, теребя мою ладонь.

Ком в горле не дает мне сделать полноценный вдох, а за грудиной больно ноет.

— Кира, — качаю головой, — Мне жаль…

Она падает на койку, истошно плача. В палату врываются медсестры и Павел, он устало вздыхает, закатывая глаза, и распоряжается, чтобы ей вкололи снова успокоительное.

— Бля, Лилька. Пусть ее забирают, ну не наш профиль.