Сажусь на стул и тру переносицу. Бред какой-то.

— Жень, дай номер Амаева.

— Зачем? — босс вскидывает голову.

— Мне нужно кое-что спросить у него. — Трахалась я с ним или есть хоть малейший шанс, что я что-то не так поняла?

Босс нервно поправляет воротник рубашки:

— Это конфиденциальная информация. Все. Разговор окончен. Иди работай, — отворачивается от меня, и я срываюсь.

Быстрым шагом направляюсь к двери, хватаюсь за ручку и оборачиваюсь:

— Завтра я заберу вещи из твоей квартиры. Спасибо за гостеприимство.

— Что? — он поднимается. — Ксюш, прекрати! Вернись!

Но я захлопываю дверь и быстрым шагом направляюсь обратно в свой кабинет. Еще утром я позвонила риелтору и попросила в кратчайшие сроки найти мне жилье. Количество комнат, ЖК — меня это не интересует. Только скорейший договор купли-продажи и готовая квартира с ремонтом, чтобы я могла заехать в ближайшее время.

Разгребаю завалы по работе. Беру проект, который был раньше у команды Регины и погружаюсь в него. Это свадьба в Сочи. Ничего сверхъестественного, все ясно и понятно. Раздаю указания своим ребятам, а параллельно не могу отделать от мысли о том, что мне нужно как-то выйти на Имана.

Эта неопределенность убивает. То, что он темная лошадка и скрытная персона, очень весело, но мне нужно точно знать, был ли у нас секс. Может, мне вообще стоит провериться на ЗППП?

В горлу подкатывает тошнота. А что, если?..

Трясу головой, пытаясь скинуть черный морок.

Ближе к вечеру звонит телефон, и знакомая риелтор говорит, что есть парочка отличных вариантов. Соглашаюсь посмотреть их. Она работает в том же здании, поэтому решаем ехать вместе прямо с работы.

— Три жилые комнаты, большая кухня-гостиная, два санузла. Выход на террасу.

Киваю, слушаю без особого интереса.

— Мне самое главное, чтобы там была мебель.

— О, с этим проблем нет.

— Почему продают?

— Семейная пара разводится и продает жилье. Хозяин сказал, что больше не хочет жить в этой квартире. Цена ниже рыночной, я так поняла, там люди хотят избавиться от квартиры как можно скорее.

И эти тоже разводятся.

Риелтор еще что-то говорит-говорит, слушаю ее вполуха, думая о том, сколько же в нашем мире одиноких разведенок.

Когда машина тормозит у знакомого дома, меня примораживает к автомобильному креслу. Выхожу на ватных ногах.

— Подземная парковка, охрана, детские площадки… — перечисляет риелтор.

Я тупо бреду за ней, без сил сказать хоть слово.

Когда она нажимает на кнопку последнего этажа, я приваливаюсь к стене лифта.

— Умный дом, повсюду датчики дыма…

Хоть бы в обморок не грохнуться.

Она открывает дверь ключом и пропускает меня внутрь.

Ступаю аккуратно, будто иду по минному полю. Провожу рукой по стенам, глажу их, как новорожденного ребенка. Открываю двери, словно не знаю, что за ними находится.

Это как последний, контрольный выстрел в мое и без того изрешеченное сердце.

Каждая вещица тут как отголосок моего счастливого прошлого, оставшегося за дымкой воспоминаний. Открываю кухонные шкафы — в них стоит посуда, которую я когда-то так трепетно выбирала.

— Плюс в том, что хозяин оставляет все. Увезли только личные вещи, так что заморачиваться с посудой и техникой не придется. Идеальный вариант.

Когда-то этот дом был идеальным вариантом. Мы были здесь счастливы.

А может быть, мне только так казалось.

Сейчас я смотрю на эти стены и мебель, которые потеряли душу, потому что душу потерял и наш брак. Оттого что мы убили его и умерли вместе с ним.

Провожу рукой по столешнице.

Помню, как однажды неудачно отрезала хлеб и поцарапала ее.

Вот он — этот шрам на столе и моем сердце. Он выгравирован там как немое подтверждение былой любви. Полировка не поможет.