— Мам, я, наверное, домой. В смысле, к нам домой… — уточнила едва слышно и осеклась.

«К нам!»

Как много в этом слове.

Наш дом я обожаю, из деревянного сруба, большой, теплый, стильный…

Но есть ли теперь это «мы»?

Только недавно я гадала, как порадовать мужа, даже думала отправить Пашку на выходные, и броситься с Димой во взрослый, без всяких ограничений загул…

Но теперь все перечеркнуто.

— А как же… юбилей. Зой, гости!

Увиденное для мамы откровенный шок-контент.

Я помню ее смущение, когда она однажды приехала к нам с Димой без предупреждения рано утром, а мы… накануне отрывались по полной в гостиной, потом переместились в спальню. Я была уверена, что все-все за собой прибрала, но мама заметила кое-что и подняла. Это был тюбик, небольшой пробник согревающей анальной смазки… Она покраснела, прочитав название, и торопливо попрощалась, убежав.

С тех самых пор родители всегда-всегда предупреждают заранее, когда приезжают.

Шок-видео…

Дима стал для них с отцом как сын. Они даже называли его между собой именно так «наш сын». Дима тоже любил моих родителей: называл маму — мамой, а папу — батей. Ох, там вообще дружба не разлей вода. Между папой и его любимым сыном, зятьком!

Страшнее обиженного мужчины зверя нет! Вижу по взъерошенному виду нахорохорившегося отца, что стоит Диме шагнуть в сторону дома, где празднуют, еще одной драки не миновать.

Нет, не пойдет.

нам надо остыть. Всем.

Я крепко обнимаю маму, целую ее холодные щеки мамы и говорю извиняющимся голосом.

— Не могу, мам. Сейчас не могу. Прости, что не могу.

— Что же такое? Зой…

Мама глухо всхлипывает, раздербанивая мое сердце на кровавые ошметки.

— Что же такое… Зой… Это… Это монтаж, наверное, такой, да? Сейчас техника вперед пошла, — почти воет.

Я неопределенно качаю головой, а сама смотрю поверх ее головы на мужа и даже по скупо обозначившимся желвакам понимаю: никакой это не монтаж.

Он сожалеет, что все всплыло. Значит, быо.

А техника пошла вперед… Да, техника траха. Так, как он остервенело драл эту шалаву, муж меня никогда не имел.

Просто автомат для ебли.

Еще несколько торопливых прощаний с мамой.

— Паша, а ты с нами, да? — с надеждой заглядывает на сына.

— Не, ба… Я тоже домой.

— Мама, мы поедем домой. Разберемся, — глухо добавляет муж.

Она бросает на него короткий, осуждающий взгляд и молча уходит к нашим родственникам.

Это же позорище такое. Ма-ма дорогая… Не просто мне показать, я бы пережила. Не просто друзьям… Окей, было бы сложнее, но…

Маме, папе, тети-дяди, боооже!

А их дети…

Это же срань, от которой не отмыться.

Срань, которая по мне зловонно стекает…

Мужу — что? С мужиков взяки гладки. Максимум, ему скажут: ах ты, какой кобель! Но скажут… с потайным восхищением, ведь он мужик… МУ-ЖИК! Так хорошо выглядит: мускулистый, но ни грамма жира, двигался, как ошалелый, просто порно-актер!

Обманутые жены — всегда предмет для презрения.

И я… Просто на дне. Минус дно…

— Поехали, Зой… — тянется.

— Не прикасайся! — делаю широкий шаг вперед.

Муж распахивает передо мной дверь привыным жестом. Я всегда сижу рядом, он держит меня за руку, управляя машиной на автомате

Привычный жест, еще с тех времен, когда мама и папа разрешали ему только за ручку меня подержать,и не больше того…

Но не сегодня, Митя. Я огибаю его по большой дуге и сажусь на заднее сиденье рядом с сыном, скрутившимся вниз.

Слышится резкий бит: Паша ушел в наушники.

Авто стартует. Митя бросает на меня острый, блестящий взгляд через зеркало заднего вида.

Мороз по коже от его взгляда и слов:

— Найду того, кто это вывалил. Убью.