Всего четыре слова. Четыре. А из меня выбивает весь воздух. Четыре простых слова, а тело начинает гореть. Не могу ни дышать, ни говорить.

Он видел, что со мной происходит, и ничего не сделал?

Предпочел смотреть, как его преданную жену запирают в “белой комнате”. Мне давали непонятные препараты, которые отнимали последнее, что у меня на тот момент осталась — меня.

Мне и без того было больно. Так сильно, что я не могла бороться со своими эмоциями. Заперлась в комнате. Лежала на кровати. Плакала, плакала, плакала…

Я пыталась справиться с потерей малыша, которого хотела всем сердце, ждала всей душой. Мое сердце разбилось на осколки, все внутри кровоточило, а вместо того, чтобы поддержать меня, на худой конец, просто обнять, муж решил, что мне помогут в “частной клинике”. Я настолько была поглощена горем, что даже не поняла, куда он меня привез. А потом… было поздно.

Практически не помню то время. Все слилось воедино. Дни, недели, месяцы — даже не знаю, сколько времени провела взаперти. Мой разум помутнел, перенес меня в выдуманный мир, выстроил барьер между ним и реальностью. Помню лишь, что ждала. Каждый день ждала. До сих пор не знаю, чего именно…

Ребенка, которого у меня отняли?

Мужа, которого любила всей душой?

Родителей, которые ни разу не приехали ко мне?

Я все ждала, ждала, ждала…

Но никто не приходил, пока однажды дверь не открылась.

Муж забрал меня из “белой комнаты”, после чего начался настоящий ад.

Прикрываю глаза, пытаясь справиться с воспоминаниями, которые все накатывают и накатывают. Стискиваю челюсти. Сжимаю кулаки.

Притупившаяся боль вспыхивает с новой силой. Воспаляет нервные окончания. Переворачивает все внутри.

Но…

Понимаю — я привыкла к ней. Она так сильно срослась со мной, что стала частью меня. Поэтому позволяю ей пропитать каждую клеточку тела, слиться с сердцем, овладеть мною.

Открываю глаза. Пристально смотрю в черные омуты мужа.

— Ты был нужен мне тогда, — произношу твердо. — Не сейчас.

Миша сдавливает губы, но ничего не говорит.

Мы смотрим другу на друга, не моргаем, словно два человека, у которых все внутри умерло. Сердце замедляет ход. Напряжение покидает мышцы. Именно, в этот момент четко осознаю — нам больше никогда не быть вместе. Даже если бы Миша раскаялся, попросил прощения, попытался загладить вину, ничего бы не изменилось. В паре должен быть хоть один “живой” человек, который смог бы зажечь искру в другом. А от нас обоих осталась лишь… оболочка.

Телефон неожиданно начинает вибрировать в сумочке, разрушая последнюю связь между нами. Тяжелая атмосфера рассеивается. Медленно выдыхаю, отвожу взгляд.

Вибрация затихает, а в следующее мгновение гаджет снова начинает звонить. Достаю его из сумки. Вижу очередной незнакомый номер, хмурюсь, отвечаю.

— Да, — произношу тихо, прикладывая телефон к уху.

— Люда, — мгновенно узнаю женский с тягучими нотками голос. — Давай поговорим, пожалуйста. Прости м…

Телефон высказывает из пальцев.

11. Глава 11

Миша сужает брови у переносицы, прожигает меня пристальным взглядом. После чего наклоняется к телефону, который валяется на полу у моих ног, поднимает его. Прикладывает гаджет к уху.

— Да, — произносит строго. — Я вас слушаю, говорите.

Мгновение, и в тишине дамской комнаты раздаются короткие гудки. Миша хмурится.

— Кто это был? — протягивает мне телефон, не шевелюсь. — Люда, — сокращает между нами расстояние. Поднимает пальцами мою голову за подбородок. — Говори! — приказывает.

— Н… — горло сводит, когда я пытаюсь выдавить знакомое имя.

Прохожусь языком по пересохшим губам.