— Саш, у меня уже там все болит, — шепнула я в момент очередного вторжения.

— Прости, не могу остановиться, — но все же отодвинулся от меня. — Тогда поехали погуляем куда-нибудь, в общественное место, иначе я тебя затрахаю, — пригрозил Саша.
Мы поехали в торговый центр. Но, погуляв пару часиков, снова вернулись в квартиру: надоело ловить на себе осуждающие взгляды прохожих. Сашка постоянно старался меня облапить: его руки постоянно оказывались то на моей попе, то, вроде бы случайно, скользили по груди и щипали незаметно за сосок, то обхватывали за талию и прижимали к уверенному стояку. В конце концов мне надоел этот прилюдный петтинг и я не выдержала.
— Поехали уже домой, пионер, я чувствую, еще часик и мы займемся экстремальным сексом в общественном месте, докатились, — с деланным осуждением заявила я, незаметно щипая его за ягодицу. Даже не заметила, что назвала домом его квартиру.
— Заметь, ты сама предложила, потом не жалуйся, что ноги разъезжаются, — ответно ущипнул он меня.

А в апреле Саша сделал мне предложение. Без всякой помпы.

Мы пили утром кофе, как обычно, после бурной ночи. Он поставил на стол передо мной красную бархатную коробочку. Кивнул, приглашая открыть.

— Выходи за меня, Танюш, — замер в ожидании моего ответа.

— Я согласна, — положила я ладонь на коробочку, не заглядывая внутрь.

— Моя девочка, — положил он свою руку сверху.

16. Глава 16 Татьяна

Свадьбу сыграли в конце мая.

Не обратили внимания на настойчивые предостережения родственников. Даже отец не промолчал, когда я знакомила Сашу со своей семьей: с папой и мамой.

— Кто ж в мае женится? Припекло что ли? Хоть бы еще недельку потерпели, — буркнул он, когда мы поставили их перед фактом.

Уже было подано заявление через госуслуги и заказан ресторан. Саша даже слушать не стал, оплатил все сам. Я еле отстояла право на покупку свадебного платья и заказала трехярусный торт у знакомого кондитера.

Сестра тогда уехала “покорять” столицу. В московской школе учила грамоте мелких москвичей. Ее мы пригласили на свою свадьбу в вотсап по видеосвязи.

Когда я пыталась донести Мишке, что не пара ему, то в шутку пообещала своего клона. Я надеялась, что он сможет укротить Людмилу. Меня-то укрощать не надо, я была уравновешенней, но тоже имела характер, о чем папа при знакомстве и сказал Сашке.

— Родили мы, может, и девок, а выросло непонятно что, — заявил он, глядя на маму.

— Постыдился бы, сам воспитывал пацанок, — мама всегда держала в запасе пару колких фраз, не позволяла отцу доминировать.

— Так потому, что о сыновьях мечтал, — махнул он в ответ.
— Та кто тебе мешал делать пацанов, ювелир? — не сдавалась мама.

Их можно было слушать бесконечно. Извечный родительский спор, сколько себя помню. Постоянные переезды, новые назначения, военные городки, ясли, школы вымотали маму, доставалось и нам, поэтому, когда в звании майора папа вышел на пенсию, со словами: “Что поделать, у генерала свой сын есть, и у полковника тоже”, мы вернулись в родной папин город, и уже не собирались никуда кочевать.

Я после медицинского работала в скорой помощи. Людмиле, видимо, достались папины гены в большей степени: легкая на подъем, она решила уехать в столицу “на заработки”.

Сашке моя семья понравилась. С мамой он в дебаты не вступал лишний раз, поняв их бесполезность, молча лопал борщ и отбивные, которые теща всегда готовила, когда на горизонте маячил любимый зять. А вот с отцом они подружились: обсуждали последние политические новости, футбол и хоккей, после посиделок дружно пели про подкаблучников. Кажется, это из какого-то телевизионного шоу.