Когда я заявил о своем решении съехать в общагу, конечно, выслушал недовольство от мамы.

А вот отец поддержал меня, впрочем, как всегда. Только намекнул о безопасности. Я понял про какую безопасность он мне напомнил. Когда мне было лет четырнадцать, он подловил момент, когда мы остались в комнате одни и вручил пачку презервативов.

“Сынок, это забота о здоровье, о твоем и девушки, которая согласится с тобой быть. Будь аккуратен и вежлив с дамами, они скрашивают наши серые будни, зажигая звезды в глазах и… ты поймешь, — закашлялся он, смутившись, — когда это случится… одна из женщин когда-нибудь станет твоей женой и матерью твоих детей, ну или чьей-то женой и матерью, это не важно, просто будь вежлив, уважай свой и их выбор”.

Я всегда помнил его слова. s15pE-CK

А яйца.

Мы сидели в комнате после занятий и втыкали в телефонах, кажется, тянули на четверых какую-то сетевуху. В комнату заглянула девушка. С короткой стрижкой на светлых волосах, точеным личиком и фигуркой, обтянутой розовыми лосинами. Опасный прикид для общаги, где парни и девушки живут вперемешку. Окинув нашу компанию, она звонким голосом спросила:

— Ребята, а у вас яйца есть?

Что тут началось! Естественно мы забыли про игру, обратив внимание на смелую девчонку.

— А тебя какие яйца интересуют? — заржал наш сосед по комнате. — Выбирай, детка, мы в ассортименте, — пошленько намекнул он, подмигивая ей и положил руку на ширинку.

— Фу, придурок, мы с девчонками кекс хотели испечь.

— Что кекс, что секс, яйца на выбор, — не унимался он. Мы заржали.

— Тьфу, дурак, — с пылающим лицом Леночка, а это была она, теперешняя Мишкина помощница, покинула средоточие пошлостей и озабоченности — нашу комнату.
А вечером к нам заглянули старшекурсники во главе с ее Иваном.
— Ну что пацаны, — ввалились три здоровенных бугая. — Кому тут яйца жмут? Кто пожертвует парочку на кексы девчонкам?
— Э, мужики, это шутка была, чо непонятного? — на фоне общего молчания Мишкина фраза выглядела героическим поступком.
— Ну это надо знать, с кем шутить и как шутить, — рыкнул бугай по имени Иван.
— Так мы ж с любовью и уважением, — поддержал я Мишку.
Но, кажется, сказал что-то не то, потому что шея у Ивана покраснела, налилась кровью.
— Значит, так. Любить будете в другом месте, а уважать я вас сейчас научу, — двинулся он на меня. Я встал с кровати навстречу. Погибать так погибать, хотя бы на ногах. Вот она прелесть общажной жизни.
Мне бы тогда хорошо всекли, если бы в комнату не влетела Леночка и не стала между нами. Она повернулась к Ивану лицом, повисла на шее и всхлипнула.
— Ванечка, родной, не надо, прошу тебя, умоляю, не трогай ребят, они нормальные соседи. Это я дурочка виновата, спровоцировала все своим дурным вопросом, Ванечка, прошу тебя, — повисла она на его крепкой шее. Засопев, Иван подхватил Леночку под попу и молча вышел со своей ношей из комнаты, а через два месяца они поженились.
Мы с Мишкой тоже были на свадьбе, "Горько!" орали громче всех, не обращая внимания на косые взгляды Ивана.
А вот два его товарища остались с нами. Ночью случилась, наверное, самая убойная попойка за все годы проживания в общаге.
На следующий день мы сидели на лекциях с перекошенными лицами, изрыгали вокруг себя убийственный перегар и выслушивали подколки посвященных в историю. И про яйца мы больше не шутили.

Новогодний корпоратив продолжал набирать обороты. Ведущий оказался с перчинкой и огоньком, под цвет своей огненно-рыжей бороды, свою работу знал, скакал по огромному залу жизнерадостным козликом, успевая задавать вопросы и шутить.