На что я надеюсь? Сама не знаю.

Вряд ли есть хоть один шанс убедить меня в том, что все, что я видела – ложь, монтаж и происки врагов. Шанса нет, но внутри все еще тлеют угли надежды.

Я говорю себе быть реалисткой и готовиться к тому, что жизнь уже не будет прежней. А какой она станет, я не знаю. И это пугает.

Лиза играет с откидным столиком впереди стоящего кресла. Благо, те места еще пусты, но придется с ней договариваться, когда все пассажиры самолета заполнят борт

Телефон вибрирует. Артур.

Наверное, Алевтина Федоровна доложила, что невеста хлопнула дверью и ушла с ребенком. Хотя, может, я драматизирую.

Ушли мы с Лизой спокойно. Честно, я солгала, что у меня в Москве появились срочные дела. Стоило видеть лицо Алевтины Федоровны в этот момент.

Мою подработку, которую я нашла себе, чтобы не потерять связь с внешним миром за пеленками и готовкой, всерьез она не воспринимала. Назвала хобби.

Ну, в самом деле, разве работа онлайн может приносить приличные деньги? Что такое пятьдесят тысяч рублей?

Для Захаровых и их окружения, может, и ничего. А мне сейчас нужно думать о том, как прожить на эти деньги. И где. Потому что в глубине души, хоть и продолжаю спорить с собой, но одновременно уже собираю вещи. Свои и Лизины.

Смотрю на свою крошку, и становится страшно.

Я знаю, что Артур ее так просто не отпустит, не отдаст. Он ей дышит.

Но это он изменил. Он знал, чем рискует, когда принимал решение.

Кто та женщина? Как давно они….

Во рту снова горечь. Сжимаю кулаки и отворачиваюсь. Не хватало еще разреветься в самолете.

— Мам, а папа нас узе ждет? — зовет меня Лиза, заменяя временами “ж” на “з”.

Вот что ей сейчас сказать? Еще как ждет? Так истосковался, что из чужих объятий не вылазит?

— Конечно, зайка. Тебя он ждет, — тихо говорю ей, потому что не хочу настраивать против отца, хотя и очень хочется раскатать его сейчас бульдозером по асфальту.

Но кому от этого будет лучше? Точно не Лизе.

Я росла без отца. Он умер, когда мне было двенадцать, но мама всегда отзывалась о нем с теплотой. А вот моей двоюродной сестре не повезло.

Ее отец их с мамой бросил, и Женя всю жизнь его ненавидела. И эта ненависть сказывалась на общении с окружающими, особенно с мужчинами.

Кто-то как-то давно мне сказал, что если девочка чувствует, что не нужна своему отцу, не чувствует себя любимой, то она уязвима. Особенно для мира мужчин. И в будущем может согласиться на печальную модель отношений лишь потому, что будет искать любви, которой ее лишили в детстве.

В глубине души я с этим согласна. Но понятия не имею, как теперь можно это дать.

Закрываю глаза, пытаясь представить, что будет, а вижу прошлое.

День, когда родилась Лиза. Воды отошли в полдевятого утра, когда Артур уже ехал в офис. Боюсь даже думать, как он гнал, чтобы через пятнадцать минут уже быть дома и сопровождать меня в перинатальный центр.

Коронавирус. Новые правила. Его отказались впускать, но Артур бывает таким упертым, что спорить порой бесполезно. И врачи уступили.

Я видела его слезы лишь дважды за семь лет.

В день, когда родилась Лиза, и в день, когда скончался его отец. Больше Артур никогда не позволял себе слабости. Я даже в шутку называла его про себя скалой, когда мы только познакомились.

Но в тот момент когда он увидел Лизу, он был похож на плавленый зефир. А как хотел и одновременно боялся взять ее на руки.

— Она такая хрупкая. — звенят эхом его слова в памяти.

Не дышал, когда впервый раз прислонил Лизу к груди. А затем говорил, что она пахнет слаще меда.

И все эти три с половиной года, глядя на Артура и его почти точную копию (волосы мои, светлые), в голове была одна мысль — как хорошо, что Лизе повезло больше, чем мне и Жене. Пусть она будет счастливым ребенком.