Эх, учиться нужно было упорнее. А я как дура всю себя семье посвящала и лишь урывками впитывала знания, когда никому от меня ничего не нужно было.

Кофе машина выглядит знакомой, дома похожая. Задаю команды, достаю себе чашку. Пока техника журчит, смотрю в окно, пытаясь представить свое будущее. Пока что вижу холод, вязкое одиночество и трудности. Но раскисать нельзя.

За громким звуком кофе-машины не сразу понимаю, что в сумке вибрирует телефон. Мама.

— Яночка, ты когда возвращаешься? — звучит из динамика.

Я так люблю ее голос. Всегда нежный, всегда теплый. Так и хочется сейчас броситься к ней на грудь и заплакать.

— Мам, мы уже в Москве. — стараюсь не выдать накалившихся эмоций.

— Как? Вы ведь в конце недели собирались. Что-то случилось? Почему ты мне не позвонила? — как чувствует, начинает нервничать.

— Все в порядке, к саду решили подготовиться заранее, — лгу.

Потому что не хочу тревожить ее раньше времени. Она перенесла непростую болезнь, и лишние волнения сейчас опасны.

Пусть узнает о разводе уже по факту, когда не нужно будет переживать, а что же будет, потому что назад пути не останется. Нужно будет думать о том, как справляться и только.

— Точно все в порядке? — даже по голосу понимаю, что она сейчас хмурится.

— Точно, мам. Все хорошо.

— Ну, ладно. Как знаешь. Зятьку моему пламенный привет.

— И тебе от твоего любимого зятя большой пламенный привет. — с горькой улыбкой шепчу я, а затем кладу трубку.

Это было сложнее, чем я себе представляла. Душу так саднит, что тут не кофе, а антидепрессанты нужны.

Кстати, машинка то давно перестала журчать, и напиток остывает.

— Сложно врать родителям, да? — раздается голосок за моей спиной, а обернувшись, я вижу ее.

Дамочку в черной мини-юбке с выпирающей из-под белой блузки пышной грудью. Брюнеточку Свету.

И мы здесь одни.

17. Глава 16. Амбиции и надпитый кофе

— Что? — хмурюсь я, немного ошалев от такой наглости.

А Светлана тут же приподнимает уголки губ в обманчивой улыбке. По глазам видно, что она меня ненавидит.

Если бы она только знала, что я чувствую к ней, задохнулась бы на месте.

Но нет.

Ее эго своей раздраженностью или смятением я потешать не буду.

— Ну, просто это сложно. Врать родителям. И нехорошо, — ведет какую-то странную игру в милую девочку.

Только вот, хоть голос и слащавый, а колет почти так же глубоко, как взгляд темно-карих глаз.

— Нехорошо — это когда подслушиваешь чужие разговоры, — преспокойно говорю я ей, когда внутри все клокочет и начинает медленно закипать.

— Вы здесь новенькая, да? Поэтому не в курсе субординаций и норм этикета? — колю ее в ответ, и Свете это дико не нравится.

Снаружи я как лед, но в сердце у меня разъедающая лава, которая булькает и булькает своими огненными пузырьками.

Улыбка дамочки становится настолько натянутой и кривой, что в душе я усмехаюсь ее паршивому актерскому мастерству.

Неужели, Артур купился на это? Боже….

— У нас тут фри комьюнити с коллегами, вы просто не в курсе, — выдает она. — И к тому же я здесь уже почти полгода работаю. Вы и этого не знали?

Как же бесят эти намеки на мою неосведомленность о делах собственного мужа. Так и хочется ей сейчас либо язык вырвать, либо ногу отдавить.

Тише, Яна. Даже не вздумай. Не унижайся.

— Такими мелочами не интересуюсь, — выдаю ей и выдавливаю на губах улыбку.

Уверена, она получается отменной, потому что Свету коробит. Вот теперь я довольна. Но внутри все равно больно.

— А зря.

— Разве?

— Обычно жены посещают рабочие места их мужей, а вас тут никогда не было видно. Половина народа даже не поняли кто вы.