Пришлось положить его на землю и, присев на корточки, обнял дочь.

― Я вам кое-что привез из продуктов, еще игрушки, и… ― Я достал из портфеля документы и подал их жене. ― Доктор не мог до тебя дозвониться. Он попросил передать тебе документы.

― Спасибо! ― равнодушно бросила она и, пристально глядя на меня, выгнула бровь. ― Еще что-то хотел?

По сердитому виду жены сразу стало понятно, что разговор будет тяжелым, и что мне предстоит приложить массу усилий, чтобы снова расположить ее к себе.

Но… я даже подумать не мог, насколько все запущено…

Юля

Спустя пять дней

― У Глеба срочные дела, ― врала я маме по пути в аэропорт. ― Он не смог вырваться, чтобы проводить нас, но мы и сами справимся. Матвей нам поможет.

Мы переглянулись с Матвеем.

― Не переживайте, ― въехав на стоянку, он посмотрел в зеркало на маму. ― Проводим, посадим в самолет и будем ждать, когда вы вернетесь сюда на своих ногах.

Мама безумно волновалась.

Последние несколько ночей перед поездкой на операцию она почти не спала.

― Я за Глеба свечку поставила в церкви, ― со слезами говорила она. ― Если б не он, то я бы до конца жизни не скопила на эту операцию.

Мама молилась за него, а я проклинала.

Перед глазами до сих пор стояло его виноватое лицо и глаза, наполненные раскаянием и сожалением.

― Давай попробуем начать все заново, ― говорил он пять дней назад. ― Я понял, что допустил ошибку и хочу ее исправить. Прошу, дай мне шанс, и я докажу тебе, что кроме тебя и Сони мне никто не нужен.

Потом заговорил о том, что готов поехать с нами в Германию и оплатить все расходы.

― Я знаю, что ты заняла денег у Градова и готов их ему вернуть. Я на все готов, Юль, только возвращайся домой.

Возвращаться?

Да я даже рядом с ним стоять не могла.

В глаза его смотреть не желала, до того он был мне противен.

Он думал, что я его прощу?

Забуду о том, как он унижал меня, как изменял мне, как украл машину и как поставил на кон здоровье моей мамы?

Сейчас он понял, что не смог сломать меня всеми этими ужасными поступками и решил вернуть по-хорошему?

А может, с этого и следовало начинать?

Может, изначально нужно было вести себя по-человечески?

А сейчас уже поздно.

Я вдоволь насытилась и его словами, и преградами, которые он ставил на пути к операции.

Никогда не прощу.

Никогда.

Стоило мне только сказать ему об этом, и его тут же словно подменили.

― Нашла себе нового хахаля? ― Его губы искривились в злобной улыбке, лицо вмиг стало каменным. ― Думаешь, я отдам ему тебя и дочь? ― Он кивнул на дом Градовых и, впившись в меня взглядом, передернул скулами. ― Даже не надейся на это! Возвращайся домой, или…

Он замолчал и, втянув носом воздух, выпрямился, глядя на меня свысока.

― Или скоро пожалеешь о своем решении.

Я знала, что в этот момент в нем взрывались его амбиции. Он терпеть не мог унижаться, упрашивать, и не терпел отказов.

А я ему все это дала ровно за пару минут, и тем самым вызвала в нем ярость, которая быстро стерла с его лица раскаяние и виноватый взгляд.

Я была даже счастлива в тот момент.

Счастлива, что меня отвело от человека, который как хамелеон способен подстраиваться под обстоятельства, если ему что-то сильно нужно.

И знаете, страшно повестись на обещания такого хамелеона и снова к нему вернуться.

Вернуться, а потом бежать от него, не глядя под ноги, и ругать себя за то, какой слепой дурой была, когда поверила, что люди и правда способны меняться.

Да, они способны меняться.

Когда им это очень нужно.

Вот он стоял передо мной и на секунду мне показалось, что это совсем другой человек. Оступившийся, осознавший свои ошибки.