Знаю еще пару случаев с этими нянями, поэтому решительно придерживаюсь своего мнения: никто кроме родной матери не будет тщательно следить за ребенком.

Илона все равно дома сидит, зачем нужна какая-то няня?

— Юля тоже все время была одна с ребенком, и ничего — справлялась! ― кое-как успокоив сына, сказал я.

— Ты всю жизнь будешь ставить в пример свою Юлю? ― огрызнулась Илона и размазала по лицу крем.

Затем повернулась спиной к зеркалу и сощурила светлые глаза.

— Помнишь, как ты мне говорил, что у тебя к ней остыли чувства, и уверял, что ваша семья держится только из-за ребенка?

Я и правда так говорил, когда Илона узнала, что у меня есть жена и дочь. Она сразу дала мне от ворот поворот.

— Встречаться с женатыми мужчинами для меня — табу! — отрезала она. — Я знаю для чего мужчинам нужны любовницы: приедете раз в неделю, чтобы вас обласкали, а потом вернетесь в теплую постельку к своим женам и обнимете детишек. Я не собираюсь всю жизнь быть для кого-то на втором плане, — решительно заявила она. — Я хочу создать семью!

Я мог бы позволить себе любую другую девушку. Без вот этого всего пафоса: «Я не такая, я другая».

Но… Илона меня зацепила не на шутку.

Красивая, стройная, двадцатитрехлетняя блондинка была однозначно в моем вкусе. Помню, как впервые увидел ее на ресепшене своего московского отеля. Как она ослепила меня улыбкой, от которой на ее щеках выступили соблазнительные ямочки, и как искрились ее ясные глаза.

В тот же день, глядя на свою жену, я в сотый раз задумался:

«Из деревни Юля уехала, а деревня из нее — нет».

Она отказывалась менять прическу, красить лицо и нормально одеваться.

Как-то раз пришла на юбилей к моему другу в непонятной блузке и в мешковатых брюках. Один из моих приятелей даже посмеялся:

— Ну купи ты своей жене нормальную одежду!

Я бы купил, но разве она наденет то, что мне нравится? Ей же нужно было постоянно скрывать лишние килограммы после родов, вот и напяливала на себя «мешки»!

А в спортзал ходить отказывалась.

Где логика, не пойму?

Ну некогда тебе днем, так ходи по вечерам, я же был готов отпускать ее. Но нет же, по вечерам у Юли уже не было сил потеть на тренажерах.

Сейчас она сильно скинула в весе, вот только моднее от этого не стала. По-прежнему надевала на праздники бабушкины платья, а на улицу выходила как подросток: носила свои худи или как их там называют ― эти толстовки с капюшоном.

Хотя… она не только выглядела как подросток, а такое чувство, что до сих пор была им.

Однажды мы с ней приехали в Питер по моим рабочим делам и решили вечером прогуляться по городу. Черт меня дернул пойти и посмотреть, что за шумиха была на набережной.

Пришли…

Посмотрели…

Оказалось, там проходил фестиваль красок.

Я целый час «наслаждался» тем, как моя жена кидалась в людей красками и визжала как ненормальная, когда ей тоже прилетали цветные кляксы.

Потом шла к отелю цветная, как попугай, и хохотала на весь Питер.

— Тише ты, на нас люди смотрят! — сдержанно просил ее.

— Что ты такой сердитый? ― весело отвечала она. ― Это же так здорово! Так классно!

Глядя на мое разгневанное лицо, она прыснула со смеху и потрепала меня по голове.

— Прекрати! — гаркнул я. — Давай еще костюм мне заляпай!

Пришлось молниеносно стряхивать с себя краску и просить ее держаться от меня в стороне.

Говорю же, что она еще ребенок.

И вообще навряд ли когда-нибудь повзрослеет.

— Глеб, если я буду постоянно переживать из-за своих проблем, то от меня ничего не останется, — говорила она. — Ты же знаешь, что два года назад у меня умер папа, что мама попала в аварию и теперь не может ходить. У меня разрывается сердце, когда я обо всем этом думаю. И… и я пытаюсь заполнить эту боль яркими моментами. Иначе точно впаду в депрессию. А это не нужно ни мне, ни тебе, ни Соньке.