– Злой язык у этого Костика, – смотрю на то, как ловко муж пересаживает на одну руку сына, а второй щелкает его по носу.

Обнимаю себя руками, стараясь успокоить. Это все во благо. Я разведусь во благо. Верно? Отец – изменщик, который способен предать «во благо» нам не нужен. Ведь так? Но смогу ли я воспитать сына одна? Хватит ли Тиму воскресного папы, чтобы вырасти настоящим мужчиной?

И работа, у меня ведь нет работы. И жилья своего нет. Черт. Самир все предусмотрел. Все, чтобы я не могла никуда от него уйти.

– Ты очень талантливый. Он просто завидует. Тренер тебя хвалит, и я верю в это. Не слушай никого. Настоящий мужчина слушает только тех, кто равен или сильнее. Он равняется на лучших, и как бы не было трудно, берет всю волю в кулак и движется к поставленной цели. За лучшее надо бороться вопреки всему. Понимаешь, о чем я?

– Угу. А еще классная ругает. Говорит, что нельзя за девочек заступаться, – смотрю на то, как сопит мой ребенок, и душу выворачивает.

Разве я смогу ему на подобные вопросы ответить? Нет. Я и в жизни не подберу нужных слов. Я ласковая с ним, порой опекаю чрезмерно. Но он так тяжело мне дался, я так успела настрадаться, что теперь у меня язык не повернется быть с ним такой, как Самир. Хотя, и близко так не рассуждаю, как рассуждает мужчина.

– Это как так? За слабую девочку и не вступиться? Ай, как нехорошо, – муж садится на стул и усаживает сына на колени. – За девочек нужно заступаться. Если твою маму кто-то обидит, ой, как сочувствую этому человеку. Получит у меня по полной. Ну-ка, рассказывай, что у вас там стряслось.

– Сашка Ксюшу за косички дергает и дразнит за веснушки, – о, знаю я эту рыженькую красавицу.

Покорила она Тимку. Влюблен по уши детской любовью.

– Так, а ты что?

– Я толкнул его, чтобы отстал. И сказал, что, если будет так делать, я его побью, – кошмар.

Хочется закрыть лицо ладошками, но я лишь сильнее обнимаю себя.

– Он классной пожаловался. Она и сказала, что драться плохо, и, если я буду так себя вести, вызовет вас в школу. Но Сашка не сказал, за что я ему это сказал.

Вот она, несправедливость. Одни недоговаривают, вторые делают не те выводы, третьи получают нагоняй. Хочу прижать его к себе, сказать, что он у меня самый лучший, но не могу и с места сдвинуться, потому что понимаю, мама ему не нужна. Ему папа нужен.

– Ой, мама, – переводит на меня взгляд. – Почему ты плачешь? Я тебя расстроил? – лицо Тимки становится серым. Он все неправильно понял.

– Нет, что ты, – спешу успокоить его, но голос полон слез, захлебываюсь словами.

– Мама расстроилась из-за салата. Представляешь, думала нам не понравится? – в ситуацию вмешивается муж.

– Мам, ты лучшая.

– Пойдем. Мама все закончит и позовет нас. А мы с тобой поговорим по-мужски. Да? – сын довольно кивает, и они уходят.

А я остаюсь одна и падаю на пол, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

Не могу поверить, что все это правда, что все это со мной.

– Семья… фигня, блин, – бурчу себе под нос. – Надо встать, пока не застудилась на плитке.

Осекаю саму себя и с трудом встаю. Все кости словно задеревенели. Не могу разогнуться. Страшно так. Но делаю пара шагов налитыми свинцом ногами, и меня пронзают тысячи иголок. Знаете, как бывает, отсидишь ногу, и появляются противные колики .

С трудом беру себя в руки и заканчиваю готовить ужин.

Похоже? Тимка не услышал нашей ссоры, значит? Можно отложить шокирующие новости до утра. Пусть эту ночь хоть кто-то поспит спокойно. Через час достаю утку из духовки и зову мужчин ужинать.

Смотрю на них и сердце кровью обливается. Вот как сказать ребенку, что его родители разводятся, когда для него у нас все идеально. И ведь так и было до сегодняшнего вечера. Тим рассказывает, как провел день в школе, зачитывает выученный на завтра стих, ловит каждое слово дурного отца.