Настороженно наблюдаю за ним. Однажды, когда мы с Владом только встречались, в ночном клубе его нечаянно толкнул незнакомый парень. Так вот Влад так побил его. До этого случая я никогда в своей жизни не сталкивалась с агрессией и потому была поражена. Потом, за шесть лет семейной жизни, я не раз видела подобные вспышки, но ни разу, ни разу его ярость не была направлена на меня или на дочь...

И, может быть, если бы он не сдержался и ударил... В каком-то смысле было бы легче. Потому что тогда бы ни малейших сомнений у меня не было бы. Но...

Он берется за спинку стула, и противно скребя ножками по полу, тащит его в мою сторону. Потом разворачивает его спинкой ко мне и садится, как бы его седлая.

Прищуриваю глаза - страх-то ушел, и с языка так и просятся скептические замечания с целью его уязвить посильнее.

- В общем, слушай. Только не перебивай, хорошо? - поднимает тяжелый взгляд на меня, долго, задумчиво рассматривает, что снова наводит на мысль о неадекватности реакций Влада! Ведь на его месте я, наверное, даже глаз поднять от стыда не смогла бы! А он вот, смотрит и думает что-то типа такого: "Что именно ей рассказать? Насколько много она должна знать? Может с нее достаточно пары обрывочных фраз и пусть думает, что хочет?"

Наблюдаю, как его лицо каменеет, как становится непроницаемым взгляд, как он, как бы, отрешается от всего мира и, начинает рассказывать:

- О том, что у Арины есть от меня сын я узнал в прошлом году. Ему тогда вот-вот должно было шесть лет исполниться. Они жили заграницей с тем мужчиной, к которому она ушла от меня. Встреч с ней я не искал, за судьбой не следил. Она позвонила сама. Рассказала... Что ей нужно с кем-то поделиться, что у нее беда. Рассказала о сыне, и о том, что он серьезно заболел. Ее мужик отказался мальчика лечить. Я был шокирован и даже не поверил сначала в то, что этот ребенок существует! Но Арина присылала видео, фотки его, предложила сделать тест. Я, кстати, его сделал недавно, хотя там, как мне кажется, всё и без теста видно. Он очень похож...

В моей голове отчего-то моментально складывается - фотография мальчика из нашей школы, сборы на его лечение, и эта информация...

Прижав ладонь к дрожащим губам, я пытаюсь осознать и принять это всё! И хочется спросить только одно! Почему? Ну, вот почему не рассказал мне? Получается, встречался все-таки с ними тайком, за моей спиной... Впрочем, скорее всего, он не сказал потому, что не мог решить, с кем ему выгоднее остаться... Но задать риторический вопрос все-таки очень хочется! Но Влад, подняв вверх ладонь, продолжает говорить, не позволяя мне этого:

-Я выслал денег. И в первый раз лечение ему помогло. Полгода Арина не звонила, изредка только присылала фотографии, по которым я мог судить, что мальчик идет на поправку. Но потом наступила ремиссия. И сейчас у него всё намного хуже, чем.. чем было раньше. Она позвонила... Ну, наверное месяцев пять назад. Сказала, что мужик ее бросил, и она вынуждена вернуться обратно. Поселилась в квартире своих родителей. Помощи ждать неоткуда - работы у нее нет, мать умерла. Ну, и... Лекарства Максу не помогают... Нужно искать донора костного мозга.

И ведь вот странное дело! Я смотрю на него и думаю... Странные такие, глупые мысли... Думаю, что у него иногда слегка подрагивают губы, как если бы Влад очень переживал за ребенка. Мне трудно осознать, что мальчика, которого он толком не знал, которого видел только на фотографиях, он мог бы любить так же, как нашу дочку... Но, с другой стороны, мне, чужому человеку, тоже ведь очень жаль этого ребенка! Несмотря даже на то, что я, мягко говоря, не очень хорошо отношусь к его матери!