На улице тепло, но меня трясёт, словно от холода. Сколько времени это уже длится? Минута? Пять? Двадцать? Я будто в заколоченной бочке брошена в бушующее море. Меня болтает, и каждая секунда грозит оказаться последней. Я не выберусь… Выхода нет! Я умру? Я не хочу… Не хочу… Не хочу! Это несправедливо.

– Мия! – слышу откуда-то издали.

Звук доносится то ли сбоку, то ли сверху – сквозь грохот не понять. Или это галлюцинации? Разве в таком шуме можно что-то расслышать?

– Мия! – снова тот же голос.

Пытаюсь ответить, но горло будто битым стеклом наполнено, из него вылетает только хрип. Кажется, что кричу изо всех сил, но даже сама себя не слышу.

Я не уверена, что там и вправду есть кто-то живой. Кто мог уцелеть в такой мясорубке? Это может быть ветер. Это может быть моё больное воображение. Да всё что угодно! Но раз за разом пытаюсь кричать и звать на помощь. Вдруг и вправду у меня есть шанс?

Время оценить невозможно. Потому что в стрессе минута легко растягивается на час и наоборот. Но толчки немного затихают, гул становится не столь оглушительным. И сквозь него я слышу какую-то возню где-то совсем рядом. Всё-таки меня пришли спасать!

Кто-то снаружи пытается поднять шкаф, но тот не поддаётся. Снова толчок, снова здание приходит в движение. Снова всё грохочет и рушится где-то неподалёку. Господи…

А потом я чувствую чьи-то руки. Они тянут меня в выломанную дыру в шкафу. Очень больно! Болит буквально каждая клеточка, но я терплю, потому что боюсь, что моя бочка вот-вот разобьётся и я пойду ко дну. А это – мой единственный шанс выжить.

Сквозь пыль ничего не видно. Держу глаза закрытыми, чтобы защитить их от посторонних мелких частиц, которыми наполнен воздух. Исключительно интуитивно по косвенным признакам догадываюсь, что мой спаситель – молодой мужчина. Он очень высокий и сильный. Голос хриплый, низкий. Судя по языку, это кто-то из наших, не работник отеля.

Крепкие мужские руки наконец вытаскивают меня и несут куда-то в сторону. Всё шатается, будто мы движемся по экстремальному маршруту верёвочного парка, причём часть опорных конструкций отсутствует. Несколько раз спаситель едва не падает, но крепко прижимает меня к широкой груди и бормочет:

– Мия, не бойся, всё будет хорошо, потерпи немножко. Всё будет хорошо, мы обязательно выберемся, нас спасут.

И мне отчаянно хочется ему верить. Ведь я теперь не одна и не погребена заживо под обломками. За нами придут или мы спустимся сами, когда прекратятся толчки. Но стоит мне открыть глаза и осмотреться, снова впадаю в панику.

15. 6.2

С нашей стороны верхняя часть здания отеля разрушена. Ни крыши, ни верхнего этажа нет – лишь груда камней, балок, черепицы и обломков мебели. Одной стены вообще не видно, она провалилась и потянула за собой весь этаж. А может, даже не один.

С противоположной стороны ситуация чуть менее катастрофическая, однако разрушения тоже существенны. Несмотря на стоящие вокруг клубы пыли, вижу, что соседние здания на нашей улице пострадали ещё больше. Дальше разглядеть нельзя, но воображение тут же рисует страшную картинку города, разом превратившегося в руины…

Наконец фокусируюсь на спасителе. Это – Алексей, старший брат Ивана, который с первой встречи пугал меня своей неприветливостью и тёмной энергией. Он и на свадьбе бросал на меня тяжёлые недобрые взгляды, под которыми мне было крайне неуютно. Трудно поверить, что именно он сейчас держит меня на руках. Недаром говорят, что пути Господни неисповедимы…

Алексей весь в крови. Его придавило или он поранился, когда пытался меня освободить и откидывал камни, завалившие шкаф?