Матвей не повышает голос, но его спокойного тона все боятся больше, чем ора прежнего гендира. Со старым начальником все знали: покричит и успокоится. С Матвеем не так. Он ко всем подчиненным на «вы», со всеми спокоен, но в любой момент так же тихо может сказать: «Вы мне не подходите. Всего доброго».

Лучше бы Матвей орал…

Бывший муж много кого увольняет. Человек двадцать, наверное. С другой стороны, это логично, и, должно быть, при слиянии компаний всегда так происходит. Зачем Матвею столько людей? К тому же у него есть свой слаженный коллектив, а мы для него незнакомцы. Мне интересно, меня решил оставить, потому что я действительно хороший бухгалтер или потому что мое увольнение будет выглядеть будто бы месть мне? А впрочем, не важно. Я все равно уволюсь сама.

Главбух Матвея, чьё место я должна занять на период декрета, мне нравится. Думаю, мы бы сработались, если бы я не решила уволиться. Но ни ей, ни Матвею я пока о своем решении уйти не говорю. Бывший муж больше не вызывал меня к себе на аудиенцию. Мы видимся только на общих совещаниях, которые проходят каждый день, а то и по два раза. Все, что касается бухгалтерии, я обсуждаю с его главбухом, и она сама ходит в кабинет Матвея.

Мне интересно, что Матвей чувствует? Вот он случайно меня встретил через три года после развода. Неужели сердце не ёкнуло? Он ведь меня любил. Я знаю, что любил. И никогда не изменял. Это мне тоже теперь ясно.

На совещаниях я ловлю на себе его взгляды. Матвей смотрит на меня не как на других сотрудников. Даже вопросы мне задает другим голосом, другой интонацией. С остальными он общается сухо и строго, а со мной с теплотой. Я бы подумала, что мне кажется, если бы другие сотрудники не заметили и не стали задавать вопросов.

— Юль, а вы с ним точно не родственники? — спрашивает как-то после очередного совещания сотрудница отдела маркетинга.

— Нет, однофамильцы.

— Да дело не в фамилии.

— А в чем?

— Он к тебе как-то по-доброму относится. Не как к остальным.

— С чего ты взяла? — спрашиваю настороженно.

— Это видно. Он со своей главбухши спрашивает строже, чем с тебя, хотя она из его команды и беременная. Короче, ты у него в любимчиках.

Я не знаю, как к этому относиться. Матвей действительно выделяет меня среди других сотрудников. Возможно, он делает это непроизвольно, но факт остается фактом: ко мне он добрее, чем к другим, и окружающие это замечают. Матвей иногда может так на меня посмотреть во время совещания, что сердце дрожать начинает.

Мне и самой стоит больших усилий не разглядывать бывшего мужа прилюдно. Сложно не отмечать, какой Матвей красивый и деловой, как ему идет быть руководителем. Непроизвольно я начинаю вспоминать счастливые моменты нашей семейной жизни. А потом еще представлять, как бы все могло быть, если бы мы не развелись, и у нас родилась Настя.

Это путь в никуда. Поэтому я беру себя в руки и снова пишу заявление об уходе. Не дожидаясь, когда закончится календарный месяц. Фиг с ней с зарплатой. Надо бежать, иначе снова погрязну в Матвее. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вместе мы не будем, а страдать и доводить себя до нервного истощения, как раньше, я не хочу. У меня дочка. Ради нее я должна быть собранной и трезво мыслящей.

С новым заявлением об уходе иду к Матвею. Секретарша говорит, что он не занят. Пару раз стучу в дверь и опускаю ручку.

— Можно?

Матвей слегка удивлён, что я к нему пришла.

— Да, проходи, — отрывается от компьютера.

Плотно закрываю за собой дверь и сажусь на стул. На совещаниях в присутствии других людей мы общаемся на «вы», я называю Матвея по имени-отчеству. Но наедине в этом нет необходимости. Даже больше: будет слишком нелепо.