— Ты счастлив? – тихо спрашиваю мужа, подловив момент, когда он прожевал кусок бутерброда.

Любимый удивленно на меня смотрит, а я стискиваю зубы, от щемящей боли в груди. Во взгляде дорогих мне глаз замечаю смятение. Марк видимо не ожидал подобного вопроса, но берет себя в руки. Улыбается.

— Конечно, - после недолгой заминки и с полным ртом отвечает.

Почему-то я чувствую, что врет. Врет и не краснеет. За годы своей юридической практики он научился сохранять лицо, независимо от того, что ты там чувствуешь. Горькая правда, что муж живет со мной из-за того, что ему выгодно, что боится потерять свое сегодняшнее положение, убивает без оружия.

Вздыхаю. Марк напрягается. Замечаю его настороженные взгляды. Он будто подозревает меня в том, что я его в чем-то подозреваю. А я подозреваю, черт подери. Меня съедают ревностные мысли о том, что он крутит с Линой, пусть и платонически.

Надолго ли у них такие отношения? И чем вообще все закончится? Каждый раз, смотря на Марка, ложась рядом с ним, я вспоминаю смс с чулками, я вспоминаю подслушанный разговор. Я не могу.… Не могу смириться, что мое представление о муже рушится. Я как тот несчастный строитель, который вместо того, чтобы основательно заняться реставрацией или снести здание на фиг, латаю дырки, в надежде, а вдруг устоит, а вдруг все не так серьезно.

— У тебя что-то болит? Ты последнее время сама на себя не похожа, - забота в голосе мужа греет душу, я осознанно отстраняюсь от фактов. Не готова пока планировать свои действия.

— Все в порядке. Поехали действительно к твоим родителям. Мы давно у них не были. Подарки приготовлены.

— Ты серьезно? Не шутишь? – сомнения, недоверие ранят, но я ласково улыбаюсь, киваю.

Понимаю, что сама виновата в том, что Марк скептически относится к моему энтузиазму по поводу его родителей. Ведь до сегодняшнего утра максимально реже старалась с ними встречаться. Чужие они мне.

После свадьбы родственники со стороны мужа думали, что я буду называть родителей мама и папа. Так типа положено, принято. Но я не смогла чужих мне людей назвать родными. Мама одна, как и папа, каким образом люди, которых я до встречи с Марком знать не знала, стали мне типа родителями. Марк с первой встречи с моими родителями, называл их только по имени и отчество. И это всех устраивало, это было принято среди тех людей, с которыми я жила, росла, воспитывалась.

Мы неспешно собираемся. Марк звонит своим родителям, сообщает им, что мы заедем сегодня к ним. Слышу, как он смеется. Смех такой беззаботный, веселый. Раньше я как-то не прислушивалась к тому, с какой тональностью он разговаривает со мной, моим родителями, друзьями, как общается со своими родными, своим привычным старым окружением. Сейчас улавливаю, насколько по-разному звучит его голос. Со мной сдержанно, вдумчиво, паузами, словно подбирает слова. Наверное, с Линой беззаботно, что на уме, то и на языке, фривольно.

Марк уверяет маму свою, что нет нужды нам готовить стол. Знает ведь, что жирную пищу я предпочитаю как можно реже есть, по возможности вообще подобное не заказывать, а его мама любит салаты готовить в майонезе, а мясо с прослойкой жира.

Беру пакеты с подарками. На все праздники я предпочитаю дарить что-то полезное. Не только близким, но и друзьям. Более того, сама прошу дарить мне все по вишлисту. Радуюсь, когда и мне подобный список желанных подарков вручают. Марк говорит, что от такой практики нет эффекта неожиданности, спонтанной радости.

— Мама запекла утку, - Марк в приподнятом настроении. Глаза его сияют, на губам постоянно мелькает улыбка.