— А куда мы идём?

— Вам не следует задавать вопросов, — зло зыркнул старец.

И пошёл.

Меня окружили сопровождающие епископа: мужчины в таких же белых рясах, как и сам глава аббатства, но, в отличие от него, молодые и крепкие. Таких не растолкать и не удрать от них, ведь они все сильные маги.

Мужчины надвинулись на меня, заставляя пятиться. И я тоже пошла.

Гвен засеменила следом.

Мы свернули в сторону большого каменного строения, похожего на замок.

— Куда они нас ведут? — прошептала я служанке. — Лишать магии меня будут сейчас или дадут передохнуть с дороги?

— Что вы, леди Аннет, все большие ритуалы проводят утром, вы так сильно перенервничали, что всё позабыли? — проговорила Гвен. — Ваше посвящение в монахини отложат, скорее всего, на завтра.

Я немного успокоилась.

Мы оказались в просторном зале, полумрак которого рассеивали факелы, горящие вдоль стен. А в центре зала за кованой оградой…

В центре стояла плоская чаша, в которой лежали полупрозрачные камни-артефакты, и по ним плясал синий магический огонь. Завораживающе — глаз не оторвать.

Кованое ограждение с изображением сюжетов из битв, где сражались драконы, звери и воины, опоясывало огненную чашу цельным кругом, — видимо, защищая от посторонних.

Из воспоминаний Аннет я знала, что в чаше горит священный огонь, перед ним проводились все таинства. “Близко к чаше можно подходить только мужчинам и только с высоким титулом, если женщина тронет чашу, то будет считаться нечистой и будет изгнана из страны”, — вспомнились наставления, которые давали Аннет в детстве родители. Она очень хорошо запомнила эти слова и очень боялась магического огня.

Минуточку.

Ведь для меня это может быть шанс! Изгнание — это то, что нужно! А ещё у признанных нечистыми епископы не высасывают магию — не хотят грязи — это же вообще подарок!

Я должна подойти к чаше.

Но из зала нас быстро увели, и мы оказались в лабиринте узких коридоров. Сперва долго шли прямо, и чтобы сориентироваться, я пыталась считать двери, которые мы проходили.

Потом мы поднялись по лестнице на второй этаж, и там тоже сделали несколько поворотов. Я продолжала считать.

Наконец, нас со служанкой завели в одну из комнат.

Пространство было небольшим. Из мебели стояли лишь две узкие скамьи, на которых с трудом можно было сидеть, и столик с тазиком и кувшином. А шкафа не было — видимо монахиням не положено иметь личных вещей.

— Здесь располагайтесь со своей служанкой, леди Аннет, — проскрежетал епископ. — Отдохните с дороги. Утром за вами придут, чтобы подготовиться к принятию обетов. Скоро вы перестанете быть леди и женой Его Величества, и станете сестрой Аннет. Надеюсь, роптать не будете, хотя все по началу ропщут, я уже привык. Сошлём вас на самые тяжёлые работы, чтобы быстрее свыклись с новой отведённой вам ролью. Будете мыть сортиры. До завтра, Аннет. И да, на воротах охрана с собаками, даже не думайте сбежать.

Сверкнув жестоким взглядом, епископ ушёл.

Мерзавец! Кажется, ему доставляет удовольствие мучить женщин!

Во что бы то ни стало я должна отсюда сбежать!

Дверь закрылась. Я затаила дыхание, прислушиваясь: только бы не заперли келью на замок!

Щелчка не последовало, и я облегчённо вздохнула, опадая на жесткую скамью. Ну да, охрана с собаками на воротах — этого достаточно. Но я не буду прорываться через псов, а попробую законный способ избавиться от монашеских обетов.

Гвен наполнила таз водой и предложила умыться.

Я выпустила Кенди, и собачка принялась изучать новую комнату, всё кругом обнюхивая.

Я умылась, вытерла лицо тряпицей и глубоко вздохнула.