Идём с Алёнкой по тротуару, я только сейчас обращаю внимание, что улицы уже украшены к новогодним праздникам. Как же красиво. Беру под руку дочку, прижимаю её крепче к своему боку. Мне так хочется вселить в неё силы, чтобы пережить это унижение и боль. Она молчит. О чём-то усиленно думает, не замечая ничего вокруг.

— Родная, ты как, держишься? — поправляю волосы, упавшие ей на лицо.

— Мам, почему это произошло? Всё же было хорошо, я сначала так переживала. Не могла и слова сказать, так ошалела от увиденного. А потом я расслабилась, нашла общий язык с мамой Артёма. Всё было же прекрасно, а потом пришёл его отец и стал говорить все эти гадости… — дочка останавливается и с непониманием смотрит на меня. Ожидая хоть какого-то объяснения.

Прямо сейчас я не знаю, что и как ей рассказать. Я боюсь её реакции, боюсь ей сделать ещё больнее. Но больше всего боюсь, что она обвинит меня во всех наших бедах.

Я смотрю в глаза своей дочки, кусая и так искусанные губы, решая в данную секунду рассказать, из-за чего это всё произошло…

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Девочки, как вы думаете, какая будет реакция у Алёнки на рассказ Юли? Может, не надо ничего рассказывать?

30. Глава 20

— Мам, ты понимаешь, что это значит? — голос Алёнки дрожит, пальцы нервно перебирают полы пальто, то сжимаются в кулаки.

Я беру её руки в свои, она только этого и ждала. Со всхлипом прижимается ко мне, я обхватываю её голову и нежно прижимаю к себе.

— Ну-ну, моя девочка, не надо так, всё самое страшное позади. Мы выбрались, ничего-ничего, — целую её в макушку, — переживём. — успокаиваю своё солнышко. Эти американские горки не каждый взрослый выдержит. А тут молоденькая, ранимая, впечатлительная девчонка. Закончились розовые пони…

— Мамуль, я так тебе сочувствую. Если бы я узнала раньше. Я бы о его башку бутылку разбила, — обнимает меня крепче дочка.

— Ну, это, конечно, уже лишнее, мы же не бандитки с тобой какие-то. Они бы полицию вызвали и сидели бы сейчас с тобой в участке.

— Зато, я бы отомстила за тебя. Мам, я до сих пор успокоится не могу. Ну что за мерзкое животное этот Вадим. Он должен сидеть в тюрьме за такое.

— Какая же ты у меня маленькая ещё, но уже боевая такая, — с нежностью смотрю на дочку и неожиданно испытываю дикий приступ счастья. Вот же мы, есть друг у друга. Сейчас ближе нас нет. Дочка моя ни секунды не сомневалась и сразу принялась меня успокаивать и жалеть. Хотя ей сейчас намного тяжелее, чем мне.

Разрушились все её мечты и зная, какая она у меня максималистка, нелегко будет Артёму вернуть её доверие.

— Солнышко, может, уже пойдём домой? А то я уже начинаю замерзать, если честно — сильнее запахиваю воротник на пальто. Кто же думал, что нам придётся пешком домой добираться.

— Мамуль, ты иди, а то у тебя нос вон уже красный, а я хочу пройтись подумать.

— Доченька…

— Мам, правда, хочу побыть одна, пожалуйста, — не даёт мне договорить Алёнка.

— Хорошо солнышко, только недолго гуляй, хорошо? Я не буду ложиться спать, дождусь тебя.

Через два дня я чувствую себя более или менее спокойно. А то выходя из подъезда, я первым делом осматривалась по сторонам в страхе, что меня подстерегает Вадим. Хотя сейчас я уже думаю — не сдалась я ему сто лет в обед.

Прямо сейчас я чувствую себя красивой в новом платье, с макияжем и укладкой. Аккуратно перехватываю коробку с десертом собственного приготовления. На улице сегодня скользко, ночью прошёл ледяной дождь, о чём ещё вчера днём предупредили по радио. Сегодня у моей любимой подружки день рождения и я расстаралась, можно сказать, превзошла сама себя и приготовила муссовые пирожные.