— Наедине.

Он покачал головой, отказывая даже в такой малости:

— У нас семейный совет. Это касается всех, поэтому они тоже имеют право участвовать.

Интересно, кого-нибудь их этих троих интересовали мои права? Права жены, права матери? После вчерашнего, я стала в этом сомневаться.

Я все-таки посмотрела на своих таких взрослых и внезапно совершенно непонятных детей. Маринка сидела нахохлившись, всем своим видом выражая бунт и протест – ее обычное состояние, начиная с переходного возраста. Что ни скажешь – все в штыки. Хотя, казалось бы, семнадцать лет – уже пора бы выходить из этого состояния…

Артем, вскинув темные брови, самозабвенно крутил красный плетеный браслет на запястье, будто в этом был какой-то сакральный смысл.

Ни один из них так и не поднял на меня взгляд. Только вздрогнули, когда я произнесла:

— Хорошо. Пусть участвуют. У меня к ним тоже есть вопросы.

Марина сердито поджала губы и засопела, а Тёма досадливо цыкнул.

Взгляды все так же вниз.

Кухня словно разделилась на два полюса. На одном муж и рядом с ним дети, на другом – я, совершенно одна.

По спине пробежал озноб, будто я снова оказалась на темной дороге и под дождем.

— Как прошел день группы, Тём?

Сын покраснел и втянул голову в плечи.

— А у тебя, Марин? Как пижамная вечеринка? Все удачно?

Дочь тоже побагровела до кончиков волос и буркнула:

— Нормально.

— Я очень за вас рада, — сказала я, не скрывая горечи.

— Вера, давай без лишней драмы, — вмешался Николай, — мы уже поняли, что ты все знаешь. Что твоя дорогая Люба тебе уже обо всем донесла.

— А она должна была молчать? Чтобы вы могли меня спокойно и дальше обманывать? Вы все?

— Сама понимаешь, особой радости по этому поводу я не испытываю.

— Я ничего не понимаю, Коль. Я не понимаю, почему так вышло, что мой муж стал относиться ко мне, словно к бесплатному приложению. Почему мои дети считают нормальным обманывать свою мать. Банально не отвечать на ее звонки… — я все еще кружилась вокруг да около, не находя сил чтобы задать главный вопрос.

— Мы маленькие что ли, чтобы всегда быть с тобой на связи? Тем более мы не где-то там шлялись, а с отцом были, — возмутилась дочь, не понимая сколько боли причиняет своими словами.

— Марина, хватит! — довольно резко осадил ее Николай.

Она сразу заткнулась и нахохлилась, как воробей. Для нее авторитет отца всегда был непререкаем. Папина дочка.

— Этот разговор состоялся бы в любом случае, Вер. Не сегодня, и не в такой напряженной обстановке, но в ближайшие дни точно. Тянуть больше смысла нет.

И правда. Нет никакого смысла оттягивать неизбежное.

— Что за женщина была с тобой вчера?

После некоторой заминки муж ответил:

— Ее зовут Вероника.

— Вероника…а дальше? — мне было страшно услышать, что еще он скажет про темноволосую девицу, которую так томно придерживал вчера за обнаженную спину, но я ждала его слов. Ждала и умирала.

И тут снова влезла Марина:

— Это Вероника Майская!

— И что?

От моего искреннего недоумения дочь попросту взорвалась:

— И что?! Мама, она актриса! Ее сериалы все рейтинги бьют! А ты не знаешь?

А еще, память подсказала, что она снималась в рекламе гелей для душа, сверкала голыми частями тела и изображала райское наслаждение на камеру.

И тут же что-то гадкое, мерзкое, сидящее глубоко внутри меня, начало нашептывать: он видел это тело без полотенец и цензуры. Он видел ее лицо, искаженное истомой и настоящим удовольствием…

— Какое мне дело до ее рейтингов?

При этих словах Марина вспыхнула, но напоровшись на тяжелый взгляд отца, продолжать не стала.

Зато продолжила я: