В туалете было двое, тут трое. Голоса опознать не смогу при всем желании, потому что в прошлый раз мешал шум воды и сушилок.

Выглядели они достойно, а не как пройдохи с большой дороги, которые решили развести бестолкового дельца.

И все же…

Это «все же» не давало мне покоя. Давило все сильнее, выкручивало, мешало сосредоточится на цифрах и словах.

И когда Ланской сказал:

— Мы с Борисом Николаевичем все проверили… — вопросительный взгляд на юриста.

— Каждую запятую, — авторитетно подтвердил тот.

— И готовы к подписанию.

— Отлично. Предлагаю не откладывать в долгий ящик и подписать все прямо сей…

В этот момент, неожиданно для самой себя я сказала:

— Я не согласна.

— Простите, что вы сказали? — похоже, о моем существовании уже все забыли.

— Я не согласна, — тверже повторила я и поднялась со своего места.

Ланской тоже поднялся:

— Вера…Алексеевна! — пророкотало с угрозой, — позвольте вам напомнить…

— Не утруждайтесь, Николай Павлович. Я все решила и со своей стороны ничего не стану ничего подписывать. Четверть фирмы, которая под моей ответственностью, не будет участвовать в сделке. Со своими долями можете поступать, как угодно.

Партнеры возмущенно переглянулись и один из них холодно спросил:

— Что все это значит?!

— Я уверена, у моего бывшего мужа гораздо более богатый словарный запас в бизнес сфере, и он все вам подробно объяснит. А мне пора. До свидания.

Я пошла прочь, чувствуя, как несколько яростных взглядов вонзились между лопаток.

Все в порядке, все хорошо. Главное не упасть.

Не успела я пройти и десятка шагов, как следом за мной из кабинета вылетел взбешенный Николай.

— А ну, стоять! — прорычал он и силой затолкал в ближайший кабинет, — ты что, мать твою, творишь, а?! Ты знаешь сколько сил я положил, чтобы заполучить этих товарищей? Знаешь, сколько раз мы вели переговоры, прежде чем удалось достичь нормальных соглашений? Ты хоть представляешь, какой это колоссальный труд?! Какие деньги?

Он орал на меня, а я стояла, вцепившись в спинку случайно подвернувшегося стула, и еле дышала.

— Представляю…Но…

— Это месть, да? Решила так отыграться из-за развода? Мол, раз ты так, то на тебе! Получай! Да?

— Нет, Коль. Никакой мести.

— Тогда что это было?!

— Мне кажется, это они тогда были в туалете…

— Да ёп… — Он выругался грубо и некрасиво. Так, как никогда прежде не позволял себе ругаться в моем присутствии, — Вер, ты больная? Услышала какой-то бред и решила сорвать мне главную сделку этого года? Иди обратно, немедленно. Извиняйся и подписывай! Не заставляй краснеть из-за тебя.

— Я ничего не буду подписывать. Я уже сказала. Можешь, орать сколько угодно, это не изменит моего мнения.

Кто бы знал, как сложно мне было держаться против ярости бывшего мужа. Я знала его другим – всегда спокойным, корректным, не повышающим лишний раз голос, а тут словно другой человек.

— Все, с меня довольно. Я звоню Владу, — прорычал Николай, выдергивая из бокового кармана телефон. Порывисто набрав номер, он поставил на громкую связь и, как только сын ответил, прорычал, — Влад! Или уйми свою мать, или переписывай доверенность. Иначе я не знаю, что сделаю…

— Давай-ка на два тона тише, — припечатал сын почти таким же убийственным тоном, — орать дома на мелких будешь.

Ланской побагровел. Казалось, что еще немного и у него повалит пар изо всех щелей.

— Она собирается запороть мне сделку! Там речь о миллионах! О миллионах! Ты хочешь, чтобы она все это спустила в унитаз?

— Мама рядом? — догадался Влад.

— Да, я тут, — просипела я, — здравствуй.

— Привет, мам. Ты мне на один вопрос только ответь. Ты уверена в свое решении?