— А из-за кого еще? Я, в отличие от тебя, стараюсь все сделать по-человечески. Пытаюсь оградить их от лишних переживаний. Смягчаю.

— Ты в первую очередь о себе думаешь, — горько сказала я, — делаешь все, чтобы именно тебе было удобно. Жену, которая уже не очень, за дверь, новую любовь – под бок, и чтобы дети не ворчали. А как только что-то пошло не по плану, так сразу виноватые на стороне нашлись.

— Понятно, взрослого разговора у нас не выйдет, — недовольно цыкнул он, — ладно, сам разберусь. Ты получила уведомление о разводе?

— Получила.

— Я договорился, чтобы нас развели в ускоренном порядке. Так что на следующей неделе встречаемся у нотариуса, подписываем бумаги, я тебе передаю документы на квартиру и все остальное. Надеюсь, обойдемся без неприятных сюрпризов?

— Не переживай. За сюрпризами – это не ко мне.

— Очень на это рассчитываю, — таким тоном, будто сомневался в моей адекватности, — не хотелось бы дешевых спектаклей перед свадьбой. Сама понимаешь, голова другим будет занята.

Очередное нелепое обвинение, которое причиняло боль.

Я никогда не устраивала спектаклей. Ни дешевых, ни дорогих. Всегда с пониманием относилась к любым проблемам, сглаживала конфликты и уступала даже в тех случаях, когда была права. Все, что угодно, лишь бы сохранить дома теплую обстановку уюта и понимания. И вдруг в одночасье превратилась в истеричку, устраивающую скандалы на пустом месте.

Пока я пыталась продышаться после очередного несправедливого укола, муж продолжил:

— Я созвонился с руководством больницы. За тобой присмотрят.

— Не стоило утруждаться. Я уже в порядке.

— Это не обсуждается, — безапелляционно заявил Николай, тоном показывая, что разговор окончен, — И на будущее, будь добра, контролируй слова, если вдруг тебе снова позвонит Влад. Все. Мне некогда. О месте и времени встречи сообщу позже.

Сказал и, не прощаясь, отключился, а я, как сидела с прижатым к уху телефоном, так и продолжала сидеть и смотреть в одну точку. Силилась понять, почему же все настолько изменилось.

А потом позвонила Марина и спросила так, будто одолжение сделала:

— Ну, что у тебя там?

Неприятный тон дочери царапнул. Задел что-то внутри, какие-то струны, которые никак не хотели успокаиваться и вибрировали, резонируя с нарастающей обидой.

— Ничего. Спасибо, что позвонила.

В трубке раздалось привычное фырканье, и я тут же представила как Марина, в очередной раз закатила глаза от разговора с неподходящей матерью.

— Начина-а-ется, — простонала дочь, не понимая, что каждое ее слово, каждая реакция делали мне больно.

Когда она успела вырасти такой черствой? Когда для нее нормой стало вот такое отношение? Ведь уже не подросток, у которого взрыв гормонов и бунт на ровном месте, уже должна чего-то понимать.

— Все хорошо.

— Блин, мам! Ну как мы должны были узнать, что у тебя что-то стряслось. Ты ушла, ни слова не сказала. И потом ни слуху, ни духу.

— Я звонила. Ты ответила, что не хочешь сейчас говорить.

— Ну и перезвонила бы позже! — возмущенно выдала она, — ты же всегда названиваешь по сто раз в день! По поводу и без. А тут все, тишина. Обиженку включила.

Больно? Очень. Я и подумать не могла, что желание быть ближе к детям, воспринималось как навязчивость.

Хотела, как лучше, а получилось…Ни хрена в общем не получилось. Ни-хре-на.

— Считаешь, у меня не было повода ее включать? Меня… — Я хотела сказать, что меня родные предали и попросили с вещами на выход, но не стала. Раскаяния там не было, так какой смысл сотрясать воздух, — мне было не до этого.

— Так и скажи – забила.