— Я их отправил на обычное обследование, — кривится супруг в который раз за последние десять минут. — Она вообще понятия не имела о тесте. Я отвозил ее под другим предлогом. Якобы хочу увидеть малыша. Согласилась с трудом. Удивительно... Мне просто интересно, какую она игру ведет.

— О Боже, — рассмеявшись, я сажусь на диван и закидываю ногу на ногу. — Все бабы в твоей жизни — настоящие игроки. То я играла, замуж за тебя из-за денег вышла, которых у меня и без того немало. То еще что... А теперь Лиза? Боюсь тебя огорчить, Димочка Сергеевич, но настоящий игрок — это твоя мать.

Беркутов мрачнеет. Он не спеша подходит ко мне и располагается рядом. Смотрит перед собой секунд двадцать, лишь потом оборачивается ко мне и заглядывает в мои глаза.

— На самом деле я понимаю... Понимаю, что совершил огромную ошибку. Что ты меня никогда не простишь... — даже за руку осмеливается взять и сжать ее. — Что уже ничего не исправить. Но...

Это «но» застревает комом у меня в горле. Сглатываю, следом выдергиваю ладонь из его хватки. Мне должно быть неприятно от его прикосновений, однако я чувствую что-то совсем другое. Это прикосновение — словно разряд электричества. Знаете, такие ощущения были у меня в первые недели нашего знакомства. Меня буквально тянуло к Диме. Как и сейчас. Но сейчас он для меня табу. Не должна касаться, не должна позволять ему того же. Он давно потерял свое право. Давно построил между нами бетонную стену.

— С Лизой у нас были отношения еще до тебя, — начинает он, упершись локтями в колени. Положив подбородок в кулаки, таращится на мою одежду, которую я только сняла и которая до сих пор лежит на кровати. — Не знал я про ее беременность. Точнее... Знал. Она говорила. Но потом мы разошлись. Лиза сама еще как ребенок. Голова у нее пустая. С ней было хорошо. Но до поры до времени. Стало слишком скучно. Да и ее легкомысленные поступки быстро выводили меня из себя. Она говорила, что сделала аборт. А сейчас появилась снова. Явно не просто так, как ты уже догадалась.

— Почему ты сомневаешься? Может, этот ребенок правда от тебя? Ну не станет же она врать... Зачем ей это надо?

— А как ты думаешь?

— Давай без загадок? Не отвечай вопросом на вопрос. Зачем ей врать тебе? Ради денег? Так у тебя их нет.

— Она просто не верит в это. Моя мать утверждает обратное. Лизу отправить из этого дома не проблема, но я должен убедиться, что это не мой ребенок, Милен. Как ее выставить за дверь? Да и вообще... Я ждал, что ты это сделаешь сама. Но у тебя явно есть в голове что-то... — поворачиваясь корпусом, смотрит на меня прищуренным взглядом. — Как буду стопроцентно уверен, что она беременна не от меня, я в тот же день с огромным удовольствием избавлюсь от нее.

— Мне это неинтересно, — честно признаюсь. — Да мне вообще ничего неинтересно. Кроме одного. Но это тебе знать незачем. Поверь, не ловлю кайф, сидя в этом дурдоме. Надеюсь, что Сергей Владиславович вернется очень скоро... Я так задолбалась от вас... Прямо мечтаю скорее свалить из этого дома.

— Мы не умеем разговаривать по-человечески, — выдает Дима и сразу же себя подправляет, качая головой: — В первую очередь я. Умел бы я задавать свои вопросы напрямую — сделал бы это давно. И никаких конфликтов, ссор, недоразумений не было бы. Недосказанность рушит в человеке все самое хорошее.

— Молодец. Видимо, хоть чему-то научился за последние несколько дней. И да, — легкая усмешка трогает мои губы. Беркутов смотрит на меня с сожалением. Краем глаза замечаю, что он сжимает руки в кулаки. — В первую очередь ты убил именно во мне все самое хорошее. Твоя тупая логика, тупая голова, которая не умеет соображать. Ты не видишь дальше своего носа. И да, если бы ты действительно хоть что-то чувствовал ко мне... То так быстро не повелся бы на какую-то дурацкую игру.