Мирослава Захарова так просто акулу не отпустит. Глотку ей перегрызет, если узнает, как та со мной обращается.

Вот не думает головой эта Валентина Павловна. Я все не могла понять, в кого пошел Дима... Вот тебе и ответ, Милена. В мать, чтоб его! Хотя отец куда лучше. Пусть и со своими тараканами в голове.

— Ты хочешь, чтобы я отчитывалась перед тобой? — рявкаю на Германа так, что он делает шаг назад. Наверняка в моем взгляде отчетливо читается ярость. А мой бывший парень прекрасно знает, какой я могу быть, когда дико злая.

— Просто хотел поговорить. Поверь, нам есть что обсудить, Милен, — оглядывается парень. — Я лоханулся. И, так понимаю, у тебя с личной жизнью тоже не айс. Так, может...

— Идиот, что ли? — усмехаюсь, догадываясь, что он хочет сказать. — Все у меня круто с личной жизнью. Ты психически больных людей поменьше слушай и не верь всему, что тебе говорят, дорогой Герман. Не лезь ко мне! — поднимаю указательный палец вверх.

— Ты врешь, — все с такой же самодовольной ухмылкой выдает парень, однако я вижу, что он сомневается. Не знает, стоит ли на меня наезжать, чтобы я призналась. Боится настаивать. Ведь я в любой момент могу броситься на него и выцарапать ему глаза. Настолько зла сейчас!

Глубокий вдох, медленный выдох. Прикрываю глаза и мысленно успокаиваю себя. Нужно зайти в здание, узнать, для чего меня сюда позвали. А потом свалить домой и сказать пару прекрасных слов Валентине Павловне. Если рот свой не закроет, придется ей разгребать. Тогда я своей цели не достигну. Не открою глаза Диме. А я хочу уйти красиво. Чтобы он на всю жизнь впечатал в памяти тот день, когда я пошлю его в пешее эротическое и захлопну за собой дверь.

— Еще раз посмеешь лезть ко мне... Посмеешь обсуждать мою личную жизнь... Клянусь, Гера, я за себя не ручаюсь, — шиплю змеей сквозь стиснутые зубы. — Знаешь ведь... Какой я стервой бываю, когда кто-то переходит мне дорогу. Так что... Держи оборону крепче.

Разворачиваюсь и с гордо поднятой головой захожу в здание. В области груди начинает ныть оттого, что все складывается так паршиво. Приняв предложение Беркутова, я даже представить себе не могла, что мое сердце будет разрываться на кусочки.

Были у меня мечты. Были планы, которые я строила по ночам. Мы же хотели взять отпуск и полететь в медовый месяц. Однако... Все ушло коту под хвост в первый же день нашего брака.

— Милена, — раздается за спиной. Узнав голос дяди Эмиля, останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, широко улыбаясь. — Здравствуй. Спешишь?

— Привет, дядь. Да нет, — машу рукой перед лицом и прижимаюсь к мужчине. Он обнимает меня в ответ, даже целует в макушку. Люблю я этого человека. Всегда обращался с нами, как с родными детьми.

— Тогда пойдем ко мне. Есть важный разговор, — я даже отстраняюсь, испугавшись его серьезного тона. Заглядываю в синие глаза.

— Что-то не так?

— Это как раз ты мне расскажешь, — говорит по пути. Заходим в просторный кабинет, и дядя Эмиль сразу же закрывает за нами дверь. Кивает на кресло. Мол, садись.

— Ты меня пугаешь, — присаживаюсь, не скрывая нервную усмешку.

— Милен, буду с тобой откровенным. Никто не забыл, какую глупость совершили Алина с Сашей. И как за это расплатились. И я сужу не только по ним. Могу и себя в пример привести. Знаю, что у вас с Беркутовым что-то не так. Нет, я не просто знаю. Я уверен. Расскажешь?

Качнув головой, даю понять — нет.

Нет, я не расскажу. Потому что это моя личная жизнь. Алина с Сашей были детьми — им было девятнадцать-двадцать. А мы с Димой взрослые люди и сами как-нибудь справимся. Да, для родителей и в том числе для дяди Эмиля мы можем остаться все теми же детишками. Однако это не так.