– Если мы это будем играть, то как впишется встреча с юристом в твою программу?

– Действительно, странно… но может ты решила пересмотреть свои условия развода. В любом случае, пусть Краген прибудет к нам. Оповести его.

– Каким образом? – необдуманно спросила я.

И получила в ответ удивленный взгляд.

– Семейным дроздом-глашатаем, разумеется. Или ты собираешься передать своему лизоблюду секретную информацию?

Дрозд-глашатай. Я вспомнила птичку из зала суда. Вот, значит, какие тут почта, телеграф и интернет. А может даже и телевидение с радио.

– Нет, этот способ подходит, – поспешно согласилась я.

– Тогда Хенли направит весть твоему сообщнику… прости, адвокату. Пусть он прибудет завтра, скажем, в одиннадцать утра. Устраивает?

Я кивнула.

– Отлично. А вечером нас будут ждать в приличном обществе. Надеюсь, ты выберешь более подходящий наряд, чем к нынешнему ужину, дорогая.

– Ужин закончен? – спросила я, чувствуя, что краснею.

– Ты не останешься на чай? – приподнял брови лорд. – Сегодня весьма интересный десерт.

– О, тоже рыбный? – изобразила я заинтересованность. – Засахаренные морские коньки, например. Или сушеная морская звезда в гречишном меду.

– Фабилер обиделся бы, услышь он тебя, – упрекнул меня Бен.

– Ничего, господин лорд, это и правда весьма остроумно, – послышалось позади.

Я покраснела еще сильнее.

– Прошу меня извинить, – поспешно сказала я и поднялась, – я стараюсь не есть сладкого. Берегу фигуру для свободной жизни! Благодарю, Фабилер, ужин великолепен.

Шеф-повар церемонно поклонился. Кажется, он на меня не злится. Или просто не показывает. Тут вся прислуга будто из романов о британцах.

– Увидимся завтра в пять вечера, – отчеканил Бен, – и будь готова изображать перемирие. Помни, это и в твоих интересах. Пока исход нашего с тобой поединка еще под вопросом.

Итак, что мы имеем?

Я в другом мире. Стала лет на пятнадцать моложе и кажется, на две жизни стервознее. У меня есть непонятный пока что дар, красивый и обиженный муж, с которым мы должны месяц изображать перемирие. И если ему это зачем-то явно нужно, я обязана выяснить, выгодно ли это мне самой? Или тут тоже есть какая-то дачка, которую он у меня надеется за эти тридцать дней отсудить.

Я поднималась по лестнице, на этот раз неспеша, оглядывая обстановку. Роскошь, но при этом не бьющая по глазам. Элегантно, стильно подобранные вещи, без неуместно рассыпанных горстями алмазов и бриллиантов, золотых подсвечников или аляповатой лепнины. На стенах, над каждым лестничным пролетом висят картины. Портреты, видимо предков лорда Ренли.

Массивные темные рамы. Трещинки на холсте. Живые глаза на неподвижных неулыбчивых лицах. Здесь принято позировать серьезными? Или, возможно, процесс живописи занимает столько времени, что любая эмоция застывает, потерявшись в напряженности лицевых мышц.

А у одного портрета я встала, как приклеенная. Почему раньше его не заметила?

Счастливая любящая пара. Мужчина улыбается, надо же! Или это современные тенденции? Потому что портрет-то совсем новый. Я так понимаю, ему не больше года. Лорд Бенедикт Ренли обнимает за плечи свою супругу Луизу.

Живописец эффектно выделил фиолетовую радужку необычных, невозможных глаз Бена. Кажется, он заглядывает прямиком в душу. Цвет подчеркивает фиолетовая же рубашка. Но одежду изучать не хочется, все внимание поглощает лицо лорда. Нежная улыбка тронула губы, изогнутые изящным луком. Легкая щетина добавляет ему мужественности. Пожалуй, ему нельзя без этого штриха, иначе он слишком уж будет кукольно-красивым.