Задираю свой подбородок и воинственно складываю руки на груди. Я тоже не пальцем деланная, и в свое время балет меня закалил. Тем более, я нужна Марату, поэтому пусть принимает условия. За эти дни я наш брачный контракт прошерстила от и до и там, уж поверьте, нет ни слова о том, что я должна надевать.

— Ладно, Кира. Будь по-твоему.

Это он говорит таким тоном, точно делает мне одолжение. Идет к лестнице и, проходя мимо меня, резко притягивает к себе за талию и отрывисто шепчет:

— Если ты хотела меня завести, то у тебя получилось, жена.

Так же резко отпускает и поднимается по лестнице, пока я пытаюсь восстановить прерванное дыхание.

— Нужен ты мне больно, — ворчу себе под нос, понимая что безбожно лгу.

А для кого еще вся эта бравада, спрашивается? Желание подразнить и что-то доказать?

Марат спускается через двадцать минут. Больше о моем внешнем виде разговор не поднимает, но пылкие взгляды все же бросает. Напряжение между нами практически осязаемо. И когда он открывает мне дверь машины и как бы невзначай проводит рукой по пояснице, меня словно молнией прошибает. Резко втягиваю в себя воздух, но лицо пытаюсь сохранить беспристрастным. Конечно же, у меня не получается, судя по самодовольной ухмылке мужа.

Знает же что делает, гад!

На вечер мы прибываем с небольшим опозданием. Как только заходим в арендованный отреставрированный дворец, к нам чуть ли не выстраивается очередь из желающих поприветствовать Багирова. Мое дело простое — стоять и вежливо улыбаться. Обожаю просто. Слышите этот сарказм? В такие моменты я чувствую себя бездушной куклой, которую выставили на витрину магазина.

Некоторое время мы (по большей части Марат) общаемся с журналистами, а потом проходим в зал. Начинается торжественная часть. Люди жертвуют деньги, разглагольствуют о том, как важно помогать друг другу и что в мире должно быть больше добра. В общем, парад лицемерия. Как будто никто не знает, что пока они едят на завтрак черную икру в Дубае, дети умирают от болезней, в Африке по-прежнему проблемы с водой и прочая несправедливость. Если бы не желание посветить своим фейсом, большая кучка этих снобов и ржавого рубля не дала нуждающимся. Да и вообще, насколько лицемерно говорить о мире во всем мире, когда пьешь шампанское «Моёт»?

Я тоже, знаете ли, не из тех людей, которые собирают всех бездомных собак и котов, но если что-то делаю, то от чистого сердца.

В конце концов, торжественная часть заканчивается, женщины платочками вытирают свой немного расплывшийся от двух слезинок мейк, мужики снимают с лиц суровый вид и начинается реальная тусовка. Смех, танцы, алкоголь льется рекой. Какой-то уже перепивший политик и дерево в горшке завалил. Вроде бы такие приличные люди, но тут, как говорится, до первой рюмки. Под алкоголем маски слетают крайне быстро.

Багиров от меня ни на шаг не отходит, точно боится что я сбегу. Ну да, ему пятно на репутации ни к чему.

— Я сейчас, — произносит Марат, — постой в уголку.

Боже, какой же он неандерталец! Я не показываю свое раздражение, потому что помню — мы на публике, поэтому с приторной улыбочкой киваю.

— Конечно.

Багиров вполне доволен моим ответом и отчаливает. И стоит ему только затеряться в толпе, как у меня находится компания.

Статный стройный мужчина подходит с манящей улыбкой на красивом лице. Пробегается по мне оценивающим взглядом, а потом спрашивает:

— Могу я пригласить вас на танец?

И правильно бы мягко отказать, но я вспоминаю все колкости мужа и это его: «Постой в уголку». Не дождешься, Багиров! Больше меня в угол не загонишь! Выкуси, муженек!