Да, и «матушка» стала косить на меня глаз. Нет-нет, а говорила о том, как хорошо зарабатывают ее «девочки», и как мне пошла бы эта работа.

Поэтому вопрос о переезде стоял для меня остро. И по всем подсчетам выходило так, что еще месяц работы в публичном доме, и я смело смогу отправиться в Альгулат. Говорят, там и обучение можно пройти, а после тебя возьмут уже не только полы мести, а в место получше.

Именно такими мыслями я и утешала себя, пока плелась домой после изнурительно дня. Еще месяц, и я уеду. Еще месяц, и все закончится.

Постучав в дверь, я крикнула:

— Пиво!

Тут же на пороге показался массивный бугай, от которого разило потом и перегаром. Он окинул меня сальным взглядом, и по его лицу растеклась нехорошая улыбка:

— Глянь-ка, какая цыпа пожаловала.

Месяц общения с самыми низшими дралами научил меня разговаривать на их языке, а потому я, даже не моргнув глазом, гаркнула:

— А ну-ка глазенки подобрал. Есть у тебя шлюха, вот с ней и кувыркайся. Берешь пиво или нет?

— С огоньком, — хмыкнул мужик, забирая у меня деревянные кружки. — Серебряный дам.

— Даже за золотой с таким, как ты, не лягу, — фыркнула я, и перебросив свою длинную косу за спину, зажала локтем поднос и поспешила во вторую комнату расстилать белье.

Я как раз расторопно взбивала подушки, уже представляя, какой кошмар ждет меня в пятой, как вдруг услышала окрик «матушки»:

— Ниска! Живо сюда!

И что ей могло понадобится? Неужели будет ругать, что еще не прибралась в пятой? Бросив на постель подушку, я выскользнула из комнаты и побежала на первый этаж. Уже на лестнице я увидела, в небольшом холле дородную хозяйку, а рядом с ней… Жреца.

Пурпурная мантия святого служителя выглядела настолько неправильно в публичном доме, что на мгновение я замерла. И в этот момент он поднял голову, и из-под капюшона на меня уставили бесцветные глаза. Тот старик из храма!

— Ниска, чего копаешься? — рявкнула «матушка», оглядываясь на меня. — Скорее сюда!

Она махнула своей полной рукой в зазывающем жесте.

Сердце укололо тревожной иглой. Я застыла в нерешительности. Но что он может мне сделать? Жрецы были людьми храма, и по сути не имели власти среди людей. Хотя многие влиятельные норы могли искать их покровительства, и такие жрецы, конечно, были уже важными шишками.

Вытерев вспотевшие ладошки о подол простенького платья, я спустилась по скрипящим деревянным ступеням и подошла к «хозяйке». Жрец не сводил с меня пристального взгляда, от которого у меня по спине толпами шли мурашки.

— Вот она, светлейший, — провозгласила «матушка», толкая меня в поясницу и выпихивая вперед, и уже тише мне: — Тебя хочет, Ниска.

Меня… Хочет?!

— Я не продаюсь, — холодно ответила я, сжимая руки в кулаки. — В нашем доме много других девушек, я лишь служанка.

И тут же получила оплеуху от матушки.

— С ума сошла, Ниска! Такой мужчина тебя требует! Некогда тут губы гнуть! — почти что зашипела на меня хозяйка.

— Благо, что вы не продаетесь, нойра, — обратился он ко мне.

Я вздрогнула от уже забытого обращения. Так меня величали в какой-то другой жизни. Сейчас же я была лишь дральей, и другого было не дано.

— Нойра?! — воскликнула «матушка», отскакивая от меня с поразительной расторопностью для такого тучного тела. — Ты… Вы… Что же? Из дома сбежали?!

На ее одутловатом лице отразился поистине священный ужас. Еще бы… Узнай кто-нибудь, что ничтожная дралья отвешивала оплеухи благородной нойре, и беды было бы не миновать. К счастью для «матушки» и к несчастью для меня, жрец ошибся.

— Я не нойра, светлейший, — произнесла я, встречая его взгляд. — Дралья.