Не могу сдержать смешок и, наконец-то, прерываю зрительный контакт с сывшем мужем, краем глаза замечаю, как он сминает бумагу, которую держит в руке.

— Я тоже рада встрече с вами, — улыбаюсь отцу Глеба, замечая, что морщинок вокруг его глаз стало больше.

— Сколько раз тебя просить называть меня папой? — он натягивает на лицо напускную обиду, а мое сердце болезненно сжимается.

Когда-то я его так называла. Но, кажется, это было в прошлой жизни.

— Что случилось? — брат подходит к нам, кладет руку мне на спину в знак поддержки. — Почему вы нас так срочно вызвали?

Я благодарна за то, что он перевел тему. Мне, итак, приходится подавлять желание посмотреть на Глеба. Хочется узнать, изменилось ли в нем что-то. Увидеть, каким он стал. Услышать ответ на главный вопрос: «Почему?». Но вместо этого я не отвожу глаз от Николая Петровича, который резко меняется в лице. Дружелюбность превращается в тревогу с толикой злости. Они добавляют Николаю Петровичу возраста. Теперь передо мной не статный мужчина, который в строительном бизнесе собаку съел, а человек, на чьи плечи свалилось слишком много забот. Только сейчас замечаю, что Николай Петрович выглядит уставшим. У него появились мешки под глазами, а щетина покрыла подбородок и щеки, хотя свекор раньше всегда гладко брился.

— Пойдемте, — Николай Петрович берет меня за руку и заводит в кабинет. Брат идет следом.

Беглый взгляд по небольшому пространству дает понять, что все осталось прежним. Тот же дубовый стол в углу рядом с окном. Удобное кожаное офисное кресло за ним. Сбоку шкаф с документами, подпирающий стену. Три картины с пейзажами, которые Николай Петрович безумно любит, висят также на бежевых стенах.

Чувствую взгляд Глеба, прожигающий мне затылок. Но намеренно избегаю его. Он переворачивает все внутри и вызывает желание исчезнуть навсегда. Я знала, что наша встреча не пройдет гладко, но не думала, что будет настолько тяжело. Густой воздух оседает в груди и не дает нормально вздохнуть. Слезы подбираются к глазам. Мне кое-как удается их сдерживать. Но уверена, одно неосторожно слово прорвет плотину, которую я сохраняю из последних сил.

Николай Петрович подводит меня к журнальному столику и отодвигает ближайший стул. Как раз в этот момент его помощница закрывает дверь кабинета с другой стороны. Как только хлопок отражается от стен, понимаю, что попала. Я осталась в одном помещении с бывшим мужем. Хорошо, что не наедине. Но крупная дрожь все равно проходится по телу.

Вот только выбора нет. Сажусь на жесткую сидушку. Хватаю первую попавшуюся ручку со стола и крепко ее сжимаю.

Мне нужно немного времени, чтобы успокоиться.

Николай Петрович занимает свое прежнее место, а Леша плюхается на стул рядом со мной. Брат недолго думает, прежде чем ладонью накрывает мои руки, лежащие на бедрах. Это придает дополнительной силы, но ее недостаточно. Воспоминания, которые я так старательно гнала от себя, прорываются сквозь истончившийся барьер.

— У нас проблема, — Николай Петрович переворачивает ватманы ко мне лицом, это привлекает мое внимание. Чашки опасливо пошатываются, но все-таки остаются стоять на столе нетронутыми.

Профессиональным взглядом прохожусь по чертежам, но не вижу ничего особенного. Нахмурившись, смотрю на бывшего свекра. Он превратился в истинного бизнесмена. Черты лица строгие, взгляд решительный.

— Этот проект мы должны сдать через две недели, — Николай Петрович откидывается на спинку дивана, а я краем глаза замечаю Глеба, который натянут, как струна. — Почти все было готово. Оставались последние штрихи, но его слили. Главному конкуренту, — он стискивает кулаки. — Я ночью узнал, что они представили его вчера утром.