Муж дергается от вопроса. Поджимает губы. Я не перестаю смотреть в его глаза, а он... впервые отводит взгляд.

Поверить не могу! Значит, это мы тоже умеем. Никогда подобного не наблюдалось. Всегда такой гордый, смелый. А тут отворачивается от меня. Надо же. Стыд проснулся?

— Бурак, — повторяю я с нажимом. — Я вообще-то у тебя спрашиваю. Наш сын не спал ночью? Почему у него глаза сонные? Я еще как пришла заметила, но не подала виду. Но теперь... признаки налицо. Может, объяснишь мне? Или продолжишь уворачиваться от ответа?

Между нами повисает гнетущее молчание, которое давит на виски с каждой последующей секундой. Слышно лишь тяжелое дыхание мужа и стук моего сердца, постоянно отбивающего неровный ритм.

Я втягиваю воздух и хмурюсь, ожидая вразумительного отклика.

— Али не спал всю ночь, — хрипло отзывается он, соизволив прервать тишину. И добивает следующей фразой: — Плакал и звал... тебя.

6. Глава 6

Он стискивает пальцы до белых костяшек. На меня не смотрит, а я разочарованно качаю головой.

Мне хочется тут же расслышать сказанное. Забыть, как страшный сон. Муж ведь мог позвонить мне. Сказать о самочувствии сына... Но даже зная, что Али не смог уснуть без меня, ничего не предпринял. Не сделал ни единого шага для его успокоения.

Оставил Али одного мучаться от бессонницы, в неведении о том, что случилось с его мамой.

Снова смотрю на сына, на то, с каким усердием он покрасневшие глаза и раз за разом зевает.

Не теряя ни минуты, я подхватываю Али на руки, и он тут же кладет голову на мое плечо. Иду в детскую, напоследок бросив полный негодования и презрения взгляд на Бурака.

Перед тем, как уложить Али спать, я ставлю его под душ. Он довольно, но вяло улыбается, хотя обычно очень подвижен в эти мгновения, что вызывает у меня протяжный вздох. На него совсем не похоже, и это очень расстраивает. А отношение мужа приводит в ужас.

Вот как так можно?! Зная, что твой ребенок не спал, как ни в чем не бывало встречать новый день...

Хотя... о чем я вообще? Человек, который, толком не разобравшись в ситуации, вышвыривает жену из дома и запрещает ей видеться с сыном... Чего еще от такого ждать? Верно. Всего что угодно.

Однако сын все же другое дело. Какие бы между нами ни были разногласия и недопонимания, Бурак не имеет права так себя вести. Насильно отрывать от меня Али, наплевав на чувства нашего малыша... Это жестоко. Даже для него.

После душа я переодеваю сына в чистые вещи и укладываю в постель. Он практически сразу засыпает, бормоча радостное: «Мама рядом». От этих слов внутри меня нарастает волна любви и нежности, но в тоже время просыпается и другое чувство. Чувство, неподвластное мне... Оно идет из груди.

Ненависть к Бураку. За то, что так поступил с сыном, за то, что разлучил его с матерью. Под гнетом своей «правоты» и непонятно откуда взявшейся уверенности в моей измене он позволил четырехлетнему малышу не спать всю ночь и ломать голову над тем, куда делась его мать. Почему оставила его одного.

Обычно Али перед сном может часами рассказывать свои истории. Болтает без умолку, переплетая их с новостями из детского сада. А сейчас сил на это у него совсем нет.

Я осторожно выпутываюсь из его объятий, и, укрыв сына одеялом, иду в спальню. Необходимо и самой принять душ и переодеться. Ведь со вчерашнего дня на мне то же платье уже не первой свежести. Выглядит не лучшим образом.

Я беру из шкафа бежевые брюки, выбираю подходящую футболку. Принимаю душ, одеваюсь. И едва выхожу из просторной ванной комнаты, тут же ударяюсь носом о чью-то грудь. От этого простого действия я моментально покрываюсь мурашками.