Шеф одобрительно кивает. А я набираю в грудь воздуха. Ну и ну. Когда шла сюда, и подумать не могла, что мне дадут слово. Значит, я всё же на хорошем счету у начальника, раз он так доверяет мне.

Вскоре переговоры завершаются. Партнёры берут паузу подумать. Когда идём к лифту, Воронцова уже не видно. И я ловлю себя на странной мысли, что хотела бы ещё раз его увидеть. Зачем?.. Почему мне этого хочется? Не пойму.

Выхожу на парковку. На улице облачно и дует приятный, прохладный ветер. Подхожу к своей машине и вижу, что её заблокировал какой-то внедорожник. Без вариантов, никак не выйду. Замечаю у него на лобовом стекле телефонный номер. Достаю смартфон из сумочки и набираю номер. После пары гудков трубку берёт мужчина. Голос приятный.

– Вы меня заблокировали.

– Сейчас спущусь. – Прерывает связь без лишних церемоний.

Почему-то его голос кажется мне смутно знакомым. Я смотрю на машину, заблокировавшую меня, – огромная. Размером, как две моих. Стёкла затонированы, номера дорогущие. Хотя не удивительно, что тут работают настолько обеспеченные люди.

Я забираюсь к себе в машину и включаю радио с новостями. Пока жду хозяина внедорожника, на экране моего телефона высвечивается входящий вызов от человека, который не звонил мне целый год.

Что любовнице моего мужа могло от меня понадобиться?!

Чувствую, как по внутренностям скользкими щупальцами расползается отвращение и страх. Не хочу отвечать, потому что точно знаю: после этого разговора мне станет ещё больнее. Они с Лёшей и так постарались вывернуть мою душу наизнанку, растоптать мою любовь и надежду. Что ещё им нужно?

И ладно бы Лёша позвонил, я могла бы это понять, если бы он, например, хотел объясниться. Но вот что хочет сказать мне та, что разрушила мой брак?

Мы ведь всё детство с Катей дружили. Жаль, я не знала, что подружки вырастают вот в таких вот стерв, готовых разрушить чужое счастье. И главное, ради чего? Разве мало свободных мужчин? Но ей зачем-то понадобился именно мой муж.

С тяжёлым сердцем принимаю звонок.

– Агата, вижу, ты забрала свои вещи, – произносит так высокомерно, будто я квартирант, который не платил за аренду, и его выселили.

Получается, она сейчас в моей квартире хозяйничает. Спит в моей кровати, с моим мужем. Ну и стерва. Как только представляю эту картину, сердце сразу вспыхивает ненавистью. Но стоит мне подумать о Лёше, хоть на секунду представить его образ в голове, и грудь обжигает такой болью, что я физически начинаю её чувствовать. Хочется вырвать сердце, лишь бы только эта мука закончилась.

– Забрала, – отвечаю нехотя.

– А где ключ?

Впервые в жизни мне Катин голос слышится таким противным. Какой-то тонкий, с надрывами, как скрип старой двери.

– Под ковриком, – говорю и стискиваю зубы. Ещё немного, и я на неё сорвусь. А я не хочу опускаться до ругани. Катя того не стоит. Она: нет никто в моей жизни.

– Хорошо, что ты так быстро уехала. Я думала: будешь скандалить. И нам придётся воевать с тобой, чтобы ты съехала из Лёшиной квартиры.

– Ага. Вообще-то, я тоже давала деньги на эту квартиру.

– Неважно, по документам она его.

– А тебе, смотрю, это и надо, – не выдерживаю я.

– Мне? – испуганно протягивает Катя, а я уверена, лицо у неё сейчас вытянулось от удивления, как у лошади. – Нет, вообще-то, – собравшись, отвечает она.

– Ага.

Будет она мне рассказывать. Не для этого. Теперь я понимаю, что это за человек. Я даже думаю, что знаю, куда девались Лёшины деньги в последний год и из-за чего выручки с его бизнеса так упали. Просто кто-то хорошо так влил средства в тюнинг любовницы. А я всегда была против пластических операций. Да и зачем мне они?