“Слишком поздно для извинений, Динар” — звучит в мыслях ее голос. Слишком поздно. Слишком. Оказывается, можно опоздать. Пока я ждал, когда же Ясмин даст о себе знать и вернется, она изменилась. Выросла, стала серьезнее и взрослее, решительней и раскованней. Одной рукой держа Надю на руках, вторую протягивает мальчикам и ведет их к выходу. Самостоятельно, без чьей либо помощи. Такая хрупкая и сильная одновременно.

Один бог видит, как я хочу быть сейчас рядом. Просить прощения, валяться на коленях, лишь бы разрешила быть рядом с ними. Смотреть на их улыбки, радоваться совместно, поддерживать.

Я знаю, что не должен, но плетусь следом за ними. Выхожу из детского центра, следую прямо за Ясмин, останавливаясь чуть дальше автомобиля, в который она усаживает детей. Не остается сомнений, что Ясмин видела, как я шел следом. И как остановился поодаль, чтобы… что? Я даже не знаю, что хочу сделать. По ощущениям — все, на что только буду способен. По факту — просто стою, потому что подойти больше не решаюсь.

Вся злость, скопившаяся с момента выставки и до этого момента, куда-то улетучивается. Я бы хотел быть рядом с детьми, видеть, как они растут и меняются, ловить каждое мгновение Нади. Она сейчас наверняка находится в том возрасте, когда каждый день появляется что-то новое. Помню, как мальчики то учились ходить, то открывали дверцу холодильника, а то доставали муку, чтобы “приготовить” пирог. Я был рядом с ними, я видел, как они растут, я участвовал в этом, а с Надей Ясмин меня этого лишила. Не просто так. За дело. За то, что не смог удержаться. За то, что пока ей было плохо, я развлекался, потому что мог и потому что мне казалось — никто не узнает.

Я не могу отсюда ничего увидеть, потому что Ясмин забирается в машину следом за детьми, но они остаются стоять на месте, не отъезжая. Я как раз собираюсь развернуться и уйти, чтобы мальчики меня не увидели, но дверца машины неожиданно открывается, и я вижу Ясмин. Решительным уверенным шагом она идет ко мне. Останавливается напротив, смотрит равнодушно, хотя по тяжело вздымающейся груди, понимаю, что ей не очень просто.

— Несколько раз в неделю. Можешь выбрать те, которые удобны тебе. Мальчики хотят с тобой видеться, но внимание и доверие Нади придется заслужить.

Она собирается развернуться и уйти, оставив меня в одиночестве, но я хватаю ее за руку, останавливая.

— Ты была идеальной, Ясмин. Идеальной женой и мамой. Я этого не ценил, не понимал, жаждал не того.

— Это уже неважно.

— У тебя кто-то есть?

— Это тоже неважно, Динар.

— А что тогда важно? — вспыхиваю, не выдержав.

— Наш развод.

— Я его не дам.

— Я разве спрашивала твоего согласия? Нас разведут через суд. Сейчас я предлагаю тебе встречи с дочерью и сыновьями. Ты можешь отказаться и мы решим все через суд.

— Ясмин…

Беру ее за руку чуть выше локтя. Она уворачивается, забирает руку.

— Не стоит.

— У тебя кто-то есть? — повторяю вопрос.

— А у тебя Динар? Кто у тебя? Карина, Анна? Или кто-то еще, о ком я не знаю? Кого ты планируешь познакомить с нашими детьми?

21. Глава 21

Ясмин

— Он придет? Мам… придет?

— Он сказал, что не мог приехать, но теперь может?

— Мама…

Мальчики наперебой задают вопросы. Встреча с отцом возбудила их. Им очень интересно узнать, когда они снова его увидят, а мне тошно от этого любопытства. От плачущей Нади, которая не замолкает ни на минуту.

— Мама…

— Ответь, — Матвей дергает меня за руку.

— Папа обещал подарить подарки.

— Машинку большую и…

— Хватит! — резко выкрикиваю, сразу же натыкаясь на испуганный взгляд мальчиков.