– Мы вообще никак не договаривались, ты проигнорировала мое предложение помочь, – бросает он мне через плечо.

– Здравствуй, Егор, – немного удивленно произносит тетя Вера, – а у тебя тоже родственники в тех краях?

– Почти, – кивает он, – если не вдаваться в подобности, то да. Давно хотел навестить, а тут еще и Ольге с двойняшками помогу.

– Я думала, ты скажешь, что нам не стоит никуда ехать, – удивленно тяну, намекая на ранее обговоренную стратегию.

– Это было до того, как ты потеряла розовый конверт, – говорит он вполголоса.

Речь о фотографиях Глеба, полученных мной на день рождение наших детей.

После улаживания формальностей с перелетом тети я решила все–таки послать художества супругу, а то ведь обещала украсить ими дом, но с приездом родственницы такое не получится. А Глеб должен знать о талантах матери.

Так вот, я сфотографировала фотокарточки и отправила их ему на телефон, а потом еще и на почту. Правда, ошиблась и случайно попала на рабочую, а не личную…

Реакция Глеба была весьма эмоциональной. И это очень мягко сказано.

А вчера я повезла детей на плановую прививку. Когда вернулась, собиралась еще и по живой почте отправить «дорогому» супругу его фотографии, как он настаивал дабы изучить поддельное художество, а не смогла. Конверта в доме не оказалось.

Про то, что обвинение Анны Николаевны посчитали голословным и наглым, я вообще промолчу.

– Ты что–то узнал! – восклицаю догадливо, пытаясь соединить пропажу розового конверта с необходимостью моего уезда.

33. 33

Узнал – не узнал, Егор не говорит, предпочитает всячески увиливать, бесконечно переводя разговор в другое русло.

А я вполне могу отправить Глебу запись нашего с его матерью разговора. И никаких больше доказательств ни в чем с меня никто не потребует. Но я упорно не делаю этого.

Нет желания просвещать мужа в том, что по его возвращению ему подсунут новую «любовь». Мелочная месть с моей стороны, но душу греет.

А простые и понятные доказательства отсутствия моей вины, как слова его матери и анализ ДНК, покажут, как был не прав Глеб. Как зря он не поверил мне, не поддержал, не пожелал разобраться в ситуации. Но открыв ему глаза, я не верну себе веру в него, как в мой надежный тыл, опору и поддержку.

Пусть лучше думает, что я зло, создавшее ему проблемы на работе. Пусть живет во лжи, улыбается и любит тех, кто действительно им манипулирует.

Он это заслужил, не выбрав нас с детьми.

Всю следующую неделю я занята с тетей. Вожу ее на процедуры, в город, стараюсь повкуснее накормить и, заодно, отвлечься самой.

Двусмысленные обмены взглядами и рукопожатия с Егором я прекратила. Мое эмоциональное болото и без того слишком глубоко и загрязнено, чтобы путаться в нем еще больше.

– Оленька, тут я заплачу, – тетя Вера настойчиво отбирает переносной терминал, – я экономная пенсионерка со сбережениями, доставшимися от мужа и собственной работы. Я могу позаботиться не только о себе, но и о вас с детьми.

– А я, – хочу возразить, но тетя меня перебивает.

– А ты без пяти минут без мужа, разведенка с двумя годовасиками. Декретные выплаты скоро закончатся, и я не уверена, что дальше тебе положены пособия.

Смотрю на тетю с изумлением.

– Не нужно такое лицо делать, я не дурочка. Сложила два и два за время своего короткого визита. И я буду очень рада вам с малышней! – сердечно добавляет она. – Особенно если твой друг–адвокат действительно поможет нам с поездкой. Тебе нужно отойти от грязи, в которой ты столько лет жила. Ненадежным оказался Глеб, но ничего, ты еще молодая, найдешь себе другую опору в жизни.