Вот только она точно не приспособлена к жизни с малолетними детьми. Кроваток нет, горшков тоже. И игрушек нет.

И все тащить на себе?! А еще памперсы. И развод.

– Ааа, – стону в голос, – как же все невовремя.

А если зайти с другой стороны, привезти тетю сюда. Все равно придется лететь, но ненадолго, а тут мой быт полностью налажен, и места полно.

Был налажен. Привозить пожилую женщину в дом, где я развожусь, нужно ли оно?

– Ой, да пусть идет этот Глеб со своей матерью лесом! – восклицаю вслух и уже ищу в интернете совсем другое.

Всего через полчаса немного успокоенная набираю тете. Слушаю в трубке длинные гудки, сверяюсь с разницей во времени, там должно быть утро, да и с больницы ведь звонили. Неужели она спит?

– Алло, слушаю.

Мне везет, никто не спит. Или я разбудила.

– Тетя Вера, почему я узнаю о том, что тебе нужна помощь от посторонних людей? – строго спрашиваю.

– Оленька, детка, здравствуй, – отвечает она бодрым голосом. – Да разве ж со мной что–то серьезное? Так, сущая ерунда. Наловчусь немного и буду и дальше сама справляться.

– Не будешь. Я все организовала и оплатила. Ты вылетаешь ко мне с сопровождающим.

Обговариваю детали, попутно выслушивая причитания вперемешку с благодарностями, отключаю телефон и больше не сдерживаю град из слез.

32. 32

– Оленька, как я рада тебя видеть! – произносит моя тетя, когда мы, наконец, встречаемся. – И детки тут! Какие они милые, а я без гостинцев, ты меня торопила, и зря, между прочим! Ошиблись они с растяжением связок, рано записали меня в почти неходячие!

Тетя Вера болтает без умолку, а я молча улыбаюсь, чувствуя, как тугой комок в груди расплетается, уступая место тихой радости от близости родного человека.

– Ничего страшного, тебе не помешает переждать холод у нас в тепле, – говорю с улыбкой. – А через пару месяцев, может, и мы к тебе рискнем отправиться.

Залог за квартиру мне отдали, никуда мы с детьми не переезжаем, но Глеб ведь вернется рано или поздно.

Документами начал заниматься Егор, я рядом, в доступности, участвую по мере необходимости.

Но единственное, ради чего я хочу увидеться с Глебом, это взять у него мазок для анализа на установление отцовства. Результат по мне пришел. Естественно, я родная мать своим детям. Виктория со свекровью увлеклись рисованием картинок, а их даже не прищучить, как следует.

Правда, все еще есть запись нашего разговора с Анной Николаевной. Но я пока держу ее при себе в качестве тайного козыря.

– Я буду рада вас видеть! Поедем на дачу, там как раз начнется чудесная пора! У Глеба будет отпуск, да? Нам самим может быть сложно, правда, в гараже Костика, моего соседа по даче, ты, наверное, не помнишь его, стоит старенькая шестерка моего покойного Стасика, все никак руки не поднимаются продать. Костик за ней приглядывает, ухаживает и изредка в город мотается, он ведь на природе круглый год живет, а не как я, – восторженно рассказывает тетя.

– Нет, у Глеба не будет отпуска, сами справимся, – произношу напряженно.

Сейчас самое время рассказать о разводе, но я отчего–то замолкаю, никак не могу заставить себя продолжить.

– Оля имеет ввиду, что справлюсь я с вами, – откуда–то сбоку выныривает Егор и забирает у меня из рук чемодан тети и коляску. – Возьми Веру Григорьевну под локоть, ей будет легче идти, а я тут сам справлюсь, – говорит он мне, а затем снова обращается к тете. – Я одноклассник Ольги, Егор, приятно познакомиться, – произносит он с широкой улыбкой.

– И что ты тут делаешь, одноклассник Егор? – раздраженно шиплю ему на ухо. – Мы так не договаривались.