– Ты заглядываешь в смартфоны прохожих? И при этом абсолютно уверена в своем зрении? На ходу много людей могут показаться знакомыми. Тебе что–то там привиделось, а я выслушивай этот бред, – выплевывает Глеб.

– На ходу, может, и можно ошибиться, но ее телефон лежал рядом со мной, и твое лицо я видела там точно так же отчетливо, как и ваши фотографии, которые я получила на день рождение детей, – неожиданно спокойно говорю. – Это, кстати, было крайне унизительно. Подарок твой такой креативный. Сам не приехал, зато на фотосессию потратился. Да еще и делал вид, что ничего не произошло. Очень низко, Глеб, вот правда. Я такого даже врагу не пожелаю, а ты буквально вытер ноги о мать своих детей.

– Да не слал я никакие фотографии! – уже кричит Глеб. – И никто о тебя ноги не вытирал! И про блондинку, я вообще не знаю, если ты говоришь о Юле, то мы с ней исключительно по работе общались, приходится иногда приглашать моделей для рекламы. Но что тебя могло смутить, не понимаю! – удивительно, но мой муж оправдывается. – Пришли мне эти фотографии, я на них могу лишь рядом стоять с кем–то.

– Ну вы там точно рядом, ага, – равнодушно говорю. – Домой приедешь, увидишь, разложу их веером на столе, чтобы красиво было. В твоем сером доме будет яркое пятно.

– Ольга, – снова начинает злиться Глеб, – не ухудшай! Я еще раз говорю, пришли мне эти чертовы фотографии, а иначе я начну думать, что у тебя их нет! Или что ты только собираешься их сделать, воспользовавшись фотомонтажом, чтобы прикрыть свои грехи.

– Какие, к черту, грехи? Ты совсем?! Не та жидкость в голову ударила? Какие у меня могут быть грехи?! – и я опять на эмоциях. – То, что детям покупала заводское пюре, а не делала сама? Или, может, что не смогла их долго кормить своим молоком из–за гормонального сбоя после операции? А, наверное, в том, что гуляла с ними не всегда по два раза по два часа в день!

– Нет! – рявкает Глеб. – Тем, как ты их сделала!

Неожиданно. Такого аргумента я не ожидала от слова совсем.

– Прости, а как я их сделала? Воспользовалась современными достижениями науки? Действительно, это подвиг, особенно если рядом люди, до сих пор считающие искусственное оплодотворение чем–то неправильным, – намекаю на первую реакцию Анны Николаевны. – С такой шикарной поддержкой от самых близких, удивительно, что все удачно получилось.

– Особенно если биологический материал в итоге взят, не у законного супруга, да?

20. 20

На несколько секунд в трубке повисает тишина. Пытаюсь осознать смысл того, что я только что услышала. Этот бред не может быть правдой, никто не может принимать подобное всерьез.

– Прости, что? – ошарашенная наконец произношу. – Ты совсем дурак, да? Это схоже с бредом о том, что дети, зачатые путем искусственного оплодотворения, ненормальные.

– Сама ты, – раздраженно отвечает Глеб. – Я тебе не досужие мифы пересказываю, а реальный факт.

– И в чем смысл этого факта? К чему мне просить чей–то чужой материал, если даже представить, что он у них всегда под рукой! – я все пытаюсь достучаться до разума мужа.

– Естественно, он у них под рукой, это ведь специализированная клиника! – он не принимает мой аргумент. – Ты разве не знала? И кто же у нас с проблемами в умственных способностях теперь?

– Отвратительно язвишь, раньше ты это делал более тонко, – отвечаю, а сама пытаюсь прикинуть в уме, реально ли предположение Глеба. – Тебе об этом Анна Николаевна сказала, да? На это она открыла глаза? Интересно, а ей откуда подобное узнать, свечку она вроде не держала, вместе с нами в процедурах не участвовала. И ничего, что в день оплодотворения ты был там со мной? Над нами обоими проводились медицинские манипуляции! Или уже не помнишь? Давно это было, да? Забыл, поди, как вообще супруга выглядит.