Для меня главное — чтобы он был честен с собой и детьми. А а уж столько от него наслушалась, что хуже уже вряд ли будет. В любом случае, я — взрослая, цельная личность, я переживу. Гораздо сложнее будет принять решение Степана детям. Так пусть перед ними хотя бы не юлит.

Уходя — уходи.

Будь мужиком.

Говори правду.

Ставь точку.

Я надеялась, что у него хватит сил и духу хотя бы уйти красиво, раз уж некрасивых дел он наделал предостаточно.

— Ну так что у вас случилось? — подал первым голос старший сын, взяв на себя заботу о девочках. — Что за внеплановый семейный совет?

— Да… Да, — заговорил Стёпа. Я же не закрыла дверь, ведущую в спальню, и слушала. — Возникли некоторые моменты, сложности в нашей семье, которые необходимо сегодня обсудить. Чтобы понять, как нам всем быть дальше.

Это свои походы к молодой любовнице он назвал “некоторыми проблемами”?
Для меня — это крах семьи, жизни. А для его — некоторые проблемы. Надо же, как интересно выходит…

— Как нам всем быть — с чем? — заговорила Нина. Голос её звучал сегодня крайне серьёзно, хотя она у нас девочка творческая, часто на позитиве и своей волне. Но даже она спустилась сейчас с небес на землю.

— Жизнь нашей…кхм…семьи изменится. Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы знали: мы остаёмся одной семьёй. И я вас по-прежнему люблю и остаюсь вашим отцом. Вы всегда можете прийти ко мне за советом, и я…

— Папа! — перебил его довольно грубо старший сын. — Хватит высокопарных выражений! Скажи нам всем, что случилось, и почему за советом к тебе мы теперь должны куда-то идти. Куда, позволь узнать? В квартиру твоей любовницы, ради которой ты бросил нашу маму?

— Это...не совсем так, как ты думаешь, — ответил Степан спустя небольшую паузу для раздумий. Откровенная фраза уже взрослого и наиболее понимающего ситуацию из всех детей застала Стёпу врасплох. Но отвечать ему придётся. — Позволь мне всё объяснить.

— Да что тут объяснять! — вспылила Нина и судя по всему даже вскочила на ноги. — Если ты завёл себе любовницу, то катись к чёрту! Не надо нам ничего объяснять — мы всё сами поняли. Мы тебе не нужны больше.

На несколько секунд в гостиной снова повисла звенящая тишина. Затем громко, навзрыд, заплакала Варя.

Господи, как же сложно было всё это слушать! Моё сердце обливалось кровью, но я не считала себя право вмешиваться. Пусть договорят…

— Ты…любишь теперь эту тётю? — рыдала ребёнок. — А нас — больше нет?

— Да что ты такое говоришь, котёнок мой… Люблю. Конечно, люблю! Но…просто жить не буду больше тут. Но… Это же ничего не меняет, ты слышишь?

— Как же не меняет, если ты теперь ту тётю любишь, а маму — нет?

— И маму люблю… Просто…по-другому, — ответил Степан, и я горько усмехнулась.

Ну да — распространённая мужская логика. Люблю — жену, а пожамкать задние орешки хочу у той, что помоложе. Что ж тут непонятного?

— Разве можно жену начать любить иначе? И полюбить двух тёть?

Я снова тихо вздохнула и вытерла набежавшие на глаза слёзы. Вот так, Варенька, бывает…

— Ну я же не виноват, что ваша мама… Что у нас так вот всё вышло! Дети, ну не казните меня хоть вы! — запричитал Степан.

— А кого винить за всё? — гремел Димка, словно не в себе. — Может, мать перед нами всеми виновата теперь?

— Нет, нет… Конечно же мама ни в чём не виновата… Просто так вышло.

— Короче, хватит сопли жевать. Ты уходишь? Ты выбрал какую-то молодую дрянь вместо матери?

— Ну не надо таких слов, Дим! Ты ещё молодой и жизни не знаешь…

— Да пошёл ты со своими нравоучениями знаешь куда? Предавать жену спустя тридцать лет брака и трое детей — поступок гниды, ясно тебе?