— Хватит, — всхлипываю. — Прекрати. Я не могу, не могу так! — кричу на него, потому что должна сопротивляться.

— Саша, — Дема сжимает крепче и целует. Впивается в губы без языка. Просто прикасается, но даже от этого невинного поцелуя, меня током прошибает.

Голова вот-вот лопнет. Ноги подкашиваются. Я готова сдаться. В эту секунду я готова поверить всему, что он скажет.

Я хочу свою прежнюю жизнь. Свою любовь. Хочу быть эгоисткой.

Преданной, растоптанной дурой, я хочу быть. Всепрощающей тряпкой.

Осознание бьет звонкой пощечиной. Резко отстраняюсь. Пихаю Демида в грудь, бью его по плечам, рукам. Кажется, даже попадаю по лицу.

Меня пугает все, что я делаю. Не должно так быть. Не должно!

Но остановиться не могу. Реву белугой, ору на него и колочу, что есть сил. Выплескиваю все свою боль, хотя бы так.

— Ненавижу тебя. Ненавижу. Как ты мог? Как ты посмел?!

Дема не шевелится. Позволяет мне себя бить и от этого, становится только хуже. Он не останавливает. Не проявляет никаких реакций. Просто стоит, опустив голову, получая удар за ударом.

Когда силы заканчиваются, снова хватаюсь за чемодан, толкаю дверь и бегу к лифту. К счастью, он приезжает сразу. Чувствую, что Дема смотрит мне в спину, и захожу в кабинку.

Муж следом не идет.

Дверцы схлопываются, а я обессиленно приседаю на корточки. Роняю лицо в ладони и плачу.

Я не была готова узнать, то что узнала. Да никто бы не был готов. Сейчас многие в сети будут разглагольствовать о том, что я должна была понимать, за кого замуж выхожу. Публичный мужчина и верность понятия несовместимые.

Будут они правы или нет, понятия не имею. Но сама я с такой формулировкой не согласна. Нет! Есть много достойных примеров. Пытаюсь вспомнить, но на ум правда никто не приходит.

Морщу лоб, тру виски и печально улыбаюсь, смотря себе под ноги.

— Я справляюсь сама. В конце концов, нужно привыкать. Я теперь сильная и независимая женщина, — бормочу и расправляю плечи. Выпрямляюсь. Смотрю в зеркало.

Заплаканная, взъерошенная, запуганная. Именно такой себя сейчас вижу, но это пройдет. Боль не может длиться вечно.

***

Шурочка!

— Привет, ба, — взмахиваю рукой, пока таксист вытаскивает из багажника чемодан.

Непривычно, если честно, приезжать сюда в таком состоянии. Родители на работе. Двор пуст, одна моя бабуля на лавочке сидит. У нас обычай, старый московский дворик, в котором прошли мое детство и юность. Здесь ужасно узкие улицы, толком нет карманов для машин и просто огромное количество деревьев. Их так много, что днем даже солнце толком не пробивается. Зато в самую адскую жару, здесь всегда тенек.

— У тебя все хорошо? — ба смотрит на чемодан.

Таксист как раз отдает его мне и садится за руль.

— Не знаю, — жму плечами, сиротливо оглядываясь на свои вещи. Четыре года брака!

Из родительского дома я перевозила вещи больше недели, а вернулась с одним чемоданом. И это после брака со звездой — смешно. Многие бы осудили. А я, пока не готова больше видеться с Демой. Мне нужно время.

— Красавица наша, — бабушка крепко меня обнимает, и я не могу сдержать слез. Снова плачу. — Ну чего ты, детка?

Бабушка не сидит в интернете, не читает помоечные сплетники, и уж тем более не ведет своих страниц в соцсетях.

Она не в курсе происходящего. Она не знает, что ее внучка посмешище, которую еще долгие дни, будет обсуждать огромное количество людей.

— Пойдем домой, бабуль, — шмыгаю носом, крепко вцепляясь в свой чемодан. — Я все расскажу.

— С Демидом поссорили?

— Можно сказать и так, — перехожу на шепот. Не хочу распространяться на улице, где с виду будто никого и нет.