Гар ревновал. Он не любил отпускать меня на «свидания», которые по факту таковыми не являлись. Но муж говорил, что мы по-разному воспринимаем эти встречи: я, как обычные ничего не значащие посиделки, а он, как желание побыть наедине и надежду, что я образумлюсь и вернусь к нему. Хотя что значит вернусь? Я никогда не была с Даней в интимной связи, а наш одиночный поцелуй не в счёт. У меня было желание научиться делать это правильно, и я попросила Даню. После уверилась, что это был и его первый раз, но было поздно.

Я улыбнулась. В темноте, в начале шестого это было милым воспоминанием. Раскрасневшееся лицо Богдана и вытянутые трубочкой губы, которые мечтали о продолжении. Мне не понравилось! Я вообще поначалу решила завязать с поцелуями, думая, что всё это несусветная гадость, но позже поняла: не все они одинаково мерзки. Может всё дело в том, что к нему у меня абсолютно ничего не было?

Подруги говорили, что я идиотка и не замечаю того, что у меня под носом. А я смотрела далеко вдаль, желая познать неизведанное, словно Даня был для меня открытой книгой, у которой уже давно закончились страницы. Но я дорожу нашей дружбой по сей день. Никто не может сравниться с ним в этом. Он придёт в любое время дня и ночи!

- Всё потому, что он влюблённый идиот! – замечала на это Жанка, одна из моих «подруг». – А тебе нравится, что есть запасной аэродром, на который можно при случае приземлиться.

Я фыркала, отвечая, что никуда приземляться не собираюсь, а она просто завидует, что не имеет подобных отношений.

Выбралась из комнаты, надеясь никого не разбудить. Прошла мимо спальни отца, в которой горел свет. Дверь была приоткрыта, и я услышала какую-то возню. Не знаю, почему в голову сразу пришло, будто он лежит на полу, не в силах подняться, и я рванула дверь. Мой отец распластался на кровати, а сверху прыгала какая-то молодая девица. Я ахнула и тут же отвернулась, сбегая из комнаты и пытаясь забыть увиденное. Кажется, теперь, даже когда он будет одет, стану представлять сегодняшнюю картину.

Спустившись на цыпочках вниз, открыла холодильник, доставая молоко, и открутила крышку. Не имею права вмешиваться в его личную жизнь. Официально отец давно разведён и может делать всё, что ему вздумается в рамках закона. А вот я права вламываться в его комнату не имела.

Зажигается свет. Стою как вор, пойманная с поличным.

- Извини, я думала, тебе плохо, - тут же признаюсь, а он усмехается.

- Мне как раз было хорошо, пока ты не вошла.

Подходит и берёт стакан, протягивая мне.

- Сколько раз говорить тебе, что ты не одна в доме.

- Да, папочка, - растягиваю идиотскую улыбку, наполняя стакан. – Кто она? – отпиваю белую жидкость, смотря на отца.

- Красива девушка, - пожимает плечами.

- Она не слишком молода для подобных вещей?

Он на секунду замирает, смотря на меня пристально, будто пытается понять, не знаю ли я ещё чего.

- Ей двадцать три, - отвечает.

- Ого! – вскидываю брови. – Такая большая.

- Ёрничаешь? – кривится отец.

- Пап, давай начистоту. Она младше меня!

Только что себе говорила, что не имею права вмешиваться в его личную жизнь, и вот вам – делаю противоположное. Но это и впрямь за гранью моего понимания.

- Предлагаешь, найти ровесницу? – усмехается отец.

- Нет, - пожимаю плечами. – Просто рядом с ней я буду комплексовать, - не могу сдержать улыбки. – Можно чуть-чуть постарше? – делаю между большим и указательным пальцем зазор. – На трёшечку. Буду звать её тётей.

Отец хохочет.

- А что, если она мне нравится?

- Пааааап, ну о чём с ней вообще можно говоришь? Помню себя. Молодая и глупая.