Тут я отшатываюсь от него как от прокаженного, а Гриша тщетно пытается схватить меня за руку, чтобы вернуть в свои объятия.

— Приезжа-а-а-ай… — стонет она и дальше говорит что-то неразборчивое.

— Что он сделал? Ты в порядке? — Гриша достаёт из кармана связку ключей от машины, и тут я просто разворачиваюсь и ухожу вглубь квартиры.

Сколько можно вот так надо мной издеваться?! Он только что говорил мне, что я его будущее и сейчас собирается ехать к ней, потому что она плачет?

Боже.

— Оль, — Медведев забегает в гостиную, по которой я наматываю по ковру круги, скрестив руки на груди и мысленно отсчитывая секунды до его отъезда к Ларисе. — Мне срочно…

— Молчи! — рявкаю на него так громко, что он слегка отшатывается. — Мне неинтересно. Езжай к ней, а про меня забудь.

— Нет, ты не поняла. Все серьезно. Ей нужна помощь, — вдалбливает мне он. — Я вернусь, и мы договорим. Ладно?

Я киваю только для того, чтобы он уже свалил. И он делает именно это — пулей вылетает из квартиры и мчится помогать Ларе.

А я, смахнув с губ слезы кончиком языка, вызываю себе такси до адреса своей новой квартиры.

Считаю, что мой брак закончился символично.

Из любовного треугольника ушла лишняя сторона — я.

14. Глава 14. Ты нужна мне...

На новой, чужой и холодной квартире, куда еле поместились сумки и чемоданы с моими вещами, я, наконец, даю выход чувствам.

Запираю дверь на замок, прямо вдоль нее съезжаю на пол.

Роняю лицо в ладони и плачу.

Быстрые ручьи горячих слез сменяются громкими рыданиями, которые рвутся из самой глубины души, и мне совершенно не стыдно за себя.

Я же не железная. И Гришу, каким бы он ни был иудой, я люблю. Хоть сердце из груди голыми руками вырывай, но это так. Врать само́й себе смысла нет.

Я люблю его также сильно, как еще два дня назад, когда я проснулась в его руках и потягиваясь, как кошка, льнула к его губам. В его руках я была самой счастливой на свете.

Он так меня целовал.

Такие слова шептал.

И это вовсе не остановило его от жаркой прелюдии с Ларисой на нашем диване, который мы, блин, вместе выбирали. Я тогда помню, как его увидела, сразу же сказала Грише, что либо этот, либо никакой.

Медведев тогда меня приобнял у всех на глазах в мебельном и сказал, что за одну мою улыбку сделает все.

Сделал. Спасибо. Диван купил, а свою первую любовь из нашего брака вытолкнуть не смог. Потому что не хотел.

Застать мужа с другой на обеденном перерыве — кажется, такая банальщина и клише, что пошлее просто некуда.

А легче от этого не становится. Любовницы — это тоже клише, и все равно каждой обманутой жене больно.

Я, наивная, думала, что вот кому-то там изменяют, а мне нет. А если бы изменял Гриша, так я бы сразу заметила. Ха-ха. Пять лет меня водили за нос, кормили сказками, а я верила.

И в этом моя беда. Я бы не смогла так искусно лгать, поэтому безоговорочно доверяла мужу, ведь мы с ним это одно целое...

Я думала, что взамен на мою любовь он отплатит мне своей. Отплатил, причем в стиле большинства мужчин, только не любовью, а приведенной в дом полуголой бабы.

Рукавом вытираю мокрые глаза и чертыхаюсь от следа размазанной черной туши.

Плывущим зрением смотрю на телефон, который не проверяла последний час как минимум, потому что занималась переездом.

На экране — пропущенные звонки, смски, сообщения в мессенджерах и соцсетях. И все они от мужа. У меня аж смартфон нагрелся от беспрестанного потока информации.

Палец замирает над экраном.

Разблокировать и прочитать? Кусаю нижнюю губу до боли.

Нельзя.

Пошел он в жопу. Или если выразиться точнее, пусть делает то, что у него получается лучше всего — помогает Ларисе. А с меня довольно.