Вот Даня идет под руку с Ланой. Он с ней спит. Смеется… Трахает, как только он умеет...

Воображение добивает меня милым семейным вечером влюбленной парочки… с моими детьми. Нет. Я просто физически этого не переживу.

Хватаю телефон.

- Да, - отвечаю яростно.

- Я хочу увидеться с Машей и Ваней. Сегодня, - слышу взбешенный голос.

- Нет, - выдыхаю.

Трусливо скидываю и лихорадочно скребу по белоснежной скатерти ногтями.

Затем снова зачем-то отвечаю.

- Не будь сукой! Это и мои дети тоже, - рычит Богдан в трубку. – Если ты не забыла.

- Хорошо, что ты это помнишь, Соболев, - со злостью кричу.

- Наши права равные. Я такой же отец, как и ты мать. Я вправе настаивать на встречах, даже если мы разводимся. Кстати, спасибо, что сообщила об этом через адвокатов.

Сжимаю ладонь до резкой боли. Хочется непременно поделиться ей с ним, как с первоисточником неприятной рези в груди.

Развод…

Господи, как мы довели до такого?!

Сердце клокочет.

Меня кидает из стороны в сторону.

Я всё понимаю… но видеть Богдана постоянно будет чудовищно больно. Сейчас хочется просто стереть наш неудачный брак из своей жизни ластиком.

Как волшебник подуть на ладонь и всё… Абракадабра…

Нет его!

Пусто…

Поэтому я жму на экран и в который раз отклоняю входящий звонок.

Поджилки трясутся. Я никогда так не делала. Никогда не относилась к мужу или к кому бы то ни было настолько пренебрежительно.

Телефон снова звенит, а я абсолютно нелогично, послушно отвечаю.

- Не смей меня сбрасывать, - холодно произносит Даня.

- А ты? А ты смеешь!

- Потому что ты чаще всего ведешь себя как истеричка.

- А ты как бесчувственное животное, - выдыхаю защищаясь.

- Что вы, Шацкие, вообще знаете о чувствах? Твой папаша – урод, каких еще поискать.

- Не смей трогать отца. Всё, что он делает – для меня.

- Для тебя? – выплевывает уничижительно.

- Да.

- Тогда держись, блд. Все держитесь. Я тебя уничтожу.

16. Глава 16. Яна.

- Яна, будь добра, подай соль, - просит мама.

Протягиваю руку и вручаю ей солонку.

Мы обедаем на летней террасе с Олей. Мои дети играют неподалеку в саду, а племянник – тринадцатилетний Кирилл, как обычно, зависает в телефоне, вальяжно развалившись в кресле.

Погода прекрасная, но в душе непрекращающиеся ливни с грозами.

- Ты уже подписала документы на развод? – спрашивает сестра, наливая апельсиновый сок в свой стакан.

- Нет пока.

- Чего ждем?! – нахмуривает тонкие брови и стреляет многозначительным взглядом в маму. Мол, «вот посмотри, я же говорила»!

Если бы я знала ответ на заданный вопрос, то давно бы что-то сделала со своей поломанной жизнью. Папка с официальным заявлением на развод лежит в моей комнате, в верхнем ящике прикроватной тумбочки. За утро я прочла написанное раз десять, а потом трусливо спрятала туда.

Возможно, к вечеру мне удастся набраться сил... А сейчас вся моя неуверенность и пронзительная боль трансформируется в откровенную злость на сестру.

- Я сама решу, - отвечаю грубовато, пододвигая тарелку с супом, который приготовила помощница по дому.

- Яна, - предостерегающе произносит мама. – Держи себя в руках. Ты - Шацкая.

Горько усмехаюсь и откладываю ложку на стол. Есть перехотелось.

Как же меня достало это постоянное напоминание о том, кто я…

Откуда они всё про меня знают?

Отец, Богдан, мама, ещё и сестра…

- Пока я - Соболева, - поправляю упрямо. Больше для того, чтобы позлить Олю...

Она морщится так, словно в её тарелке с супом обнаружилась мертвая муха.

- Не называй эту фамилию за обедом. Меня от нее уже тошнит. Подумать только, связалась с таким уродом.

- Оля, - теперь мама осуждающе целится на сестру.