Я обсуждаю детей и мужей, слушаю последние сплетни для того, чтобы рассказать душещипательную историю про моего племянника, которого не с кем оставить на несколько дней.

И все это одновременно с приготовлением нехитрого обеда из обнаруженных продуктов – всего лишь салат – естественно, без сельдерея, картофельная запеканка и свежий компот из замороженных фруктов. Из духовки уже доносится аромат коржей для торта.

Впереди меня ждёт несколько несложных закусок, пирожки и запечёная форель. У Золушки было попроще с заданиями. И она не была беременна.

Рукавом вытираю вспотевший лоб, телефон уже горячий от разговоров и неприятно липнет к уху.

- Да, Вика. Конечно, приводи племяша. Арсению моему скучно одному, хоть поиграют вместе. Они же ровесники.

- Что? – голова настолько кругом, что я не сразу понимаю, что моя институтская подруга, кажется, согласилась.

- Приводи, говорю. Ты же помнишь, где я живу? Недалеко от тебя. Заходите с Глебом, буду рада...

- О, спасибо тебе! – Радостно обрываю подругу на полуслове. – Так выручила. Завтра рано утром мы будем у тебя...

Подруга ещё что-то тараторит, но я отбиваю звонок, ставлю посуду с кремом на стол и с облегчением откидываюсь на мягкую спинку стула. Не очень вежливо, но я потом всё исправлю. Я отблагодарю так, как ей и не снилось. Сейчас, главное, встать на ноги. Самая сложная проблема решена.

Телефон настойчиво брякает снова. Смотрю на экран и морщусь, увидев, что звонок из больницы. Тяну руку, и тут же отдёргиваю.

Это тяжело и больно ощущать свою беспомощность. Слушать слова врача о том, как важен каждый день... Устав меня ждать, телефон замолкает и сразу же вновь взрывается трелью.

- Вика, звонят, – Саша, поднимая голову над кухонной доской. Я поручила ему резать орехи для торта, и он со всей ответственностью подошел к делу. Ну а то, что ингредиенты у него иногда падают на пол – так мы об том никому и не скажем.

- Да, малыш, не хочу отвечать.

- А кто это?

- Из больницы.

- Ты что, возьми скорее, - возбужденно кричит Саша, - вдруг с папой что-то!

Точно! Мне становится стыдно за свой эгоизм, скорее всего это срочно! Кому нужно читать мне лекции о важности срочной реабилитации, если я явно дала понять, что сейчас не могу себе её позволить.

- Да, я слушаю, - хриплым от волнения голосом говорю я.

- Вика, это Илья Сергеевич. Хотел сказать, что Глеб уже в спецпалате. Его можно навещать и даже ночевать. Матери его тоже передайте...

- Но как же... – волнуясь, прикрываю глаза ладошкой. – Я не оплачивала ничего. Это ошибка?

- Нет, все в порядке. – Так и вижу, как Илья Сергеевич улыбается в усы. – Я уладил проблему с палатой. На какое-то время... Жаль терять такой прогресс.

- Господи, спасибо!

- Ну нет, так пафосно не стоит. Можете называть меня просто Илья Сергеевич, - смеётся доктор. – У Глеба все хорошо, не переживайте.

Чувство огромного облегчения накрывает меня с головой. Ещё один тяжёлый камень с моей души снят. Осталась какая-то мелочь – эстерхази, форель и сервировка.

Кладу руку на пока практически плоский живот. Прикрываю глаза и нежностью шепчу:

- Мы молодцы, доченька! Все наладится...

Скорее бы почувствовать шевеление. Так хочется уже ощутить себя по настоящему будущей мамой. Просто лежать, слушать Моцарта и мечтать о какой-нибудь глупости типо соленых огурцов с персиками.

Улыбаюсь, вспомнив, как гоняла Глеба ночью за бородинским с тмином, когда мы увидели на тесте две полоски. Такой щенячьей радостью светились его глаза, и он так расстроился из-за того, что у меня нет экзотических пищевых предпочтений, что я не придумала ничего лучше, как послать мужа за хлебом.