Не знаю зачем, спрашиваю у него. Какое-то отчаянное желание все узнать, хотя, в какой-то степени мне ничего не хочется, кроме одно, чтобы он убрался отсюда и вычеркнул меня из своей жизни навсегда.

- Я ничего ему подробно не объяснял, просто сказал, что мы с тобой поссорились, и все. Нам надо будет съездить к нему, успокоить. Расскажешь ему то, что захочешь, я приму любой вариант, - не очень весело заканчивает, ведь на самом деле не хочет, чтобы его отец узнал правду.

Никуда я не поеду, и никому ничего объяснять не буду. Мне надо как-то узнать, кто за дверью и попросить о помощи. Медсестра здесь точно не помощник. Она, не поинтересовавшись моим мнением, впустила его сюда, значит, и дальше слушать не будет. Она вообще восхищена им.

- Сонь, прости дурака, правда. Я не хотел делать тебе больно. Но понял, это лишь когда мы далеко уехали. Я понял, что она сошла с ума, стала помешанной. Прости меня, родная. Прости, пожалуйста. С ней все покончено, клянусь тебе. Мы сможем все забыть и начать с чистого листа, только дай мне этот шанс. Я ведь знаю, ты добрая, хорошая, ты сможешь это сделать, Сонь.

Начинает все ближе двигаться ко мне, а я вжимаюсь в спинку кушетки, только расстояние между нами все равно стремительно сокращается. Еще и слабость какая-то в организме, сонливость появляется. Как не вовремя. Или…

- Что она мне вколола? Что ты сказал ей мне уколоть, Арсений? Я тебя спрашиваю, - начинаю истерично кричать, потому что понимаю, это все неспроста.

- Малыш, успокойся, - поднимает руки и начинает говорить более тихим голосом, призывая делать то же самое. - Все хорошо, Сонь, это все ради нашего счастья, как ты не понимаешь, - машу головой, потому что не понимаю и не хочу понимать ничего.

- Убирайся, убирайся! Слышишь меня? Я не хочу тебя видеть. Я не хочу, чтобы нас что-либо связывало. Уходи. Я никуда с тобой не поеду, останусь здесь, в больнице. Прочь.

- Сонь, - резко придвигается ко мне и хватает за руки.

- Нет, не трогай, не смей ко мне прикасаться, кричу и вырываюсь из его рук, царапаю его кожу. Муж шипит от боли, а мне все равно, не позволю к себе прикасаться.

- Да угомонись ты, ненормальная, - муж начинает возмущаться и в его тоне уже нету никакой доброжелательности, только нервозность, злость, отвращение в это поверить намного проще, чем ласковый тон?

- А ты не трогай меня и уходи, я не верю ни единому твоему слову. Боишься, что я напишу на тебя заявление? Так не бойся, этого не будет. Я хочу развестись и все! Хочу забыть о тебе, как о страшном сне. Ты ужасный человек, я не хочу иметь с тобой ничего общего. Убирайся отсюда и оставь меня в покое! Забудь обо мне, а я забуду о тебе!

Голос дрожит, запинаюсь через слово, но все же довольно твердо говорю ему каждое слово. Вижу, как муж меняется в лице. Он сбрасывает маску, и вместо виноватого во выражение лица, появляется надменное, высокомерное, даже презрительное.

- А ты зубки отрастила за эту ночь, молодец. Но меня это не трогает. Я тебе уже все сказал. С Алевтиной покончено. Может быть, я тобой и недоволен, может быть, я тебя и не люблю, но первое, ты беременна от меня. Отцу нужен поскорее внук.

Кто бы сомневался. Ребенок нужен кому угодно, но не Арсению. Да что же со мной? Начиню клевать носом несмотря на то, как нервничаю.

- Второе, тебя можно контролировать, в отличие от Алевтины. И третье, ты будешь молчать, потому что идти тебе некуда, кислород я тебе перекрою не только в нашем городе, не только в нашей области. Ты нигде выжить не сможешь, плюс ребенка отберу.